Андрэ Нортон - Меч обнажен Страница 27

— Что?

Он полностью завладел вниманием Пита, фактически, его кузен уставился на юношу так, будто увидел перед собой бредящего лунатика.

— Ты упомянул ресурсы Дома. Это была твоя идея, вспомни, — засмеялся Лоренс. — Что ж, по крайней мере одно сокровище у нас сохранилось, и я единственный, кто может наложить на него руку. Так что я пойду и получу его.

И он в двух словах поведал брату историю Цветов Апельсина и их нынешнего тайного местонахождения.

— Хотелось бы, чтобы это было сделано…

— Хотелось бы! — Лоренс уставился на своего кузена.

— Но разве я не сказал тебе, что это будет сделано? Нет, у меня не солнечный удар и не белая горячка. Есть способы пробраться в Нидерланды, так же, как я выбрался оттуда. Я пока не знаю какие, но выясню. Если Вим Смитс ещё жив, проблем не будет. В Лондоне имеется местечко, где я могу оставить ему сообщение. И тогда… — он пожал плечами, — всё будет следовать согласно заведённому порядку для такого рода дел. Однажды я доберусь до имения и добуду Цветы; вывезти же их из страны будет довольно легко. Подумай, что их ценность означает для нас!

— Ничего нельзя сделать так легко, как тебе кажется. И наци всегда настороже, чтобы поймать любого, играющего в подобные игры. Может, они уже вышли на след Цветов и только и ждут от нас каких-нибудь действий? Вся идея нелепа. Власти просто не позволят тебе отправиться в Англию, не говоря уже о том, чтобы помочь перебраться в Голландию…

— Нет? Тогда ты должен убедить их, Пит. Потому что если ты этого не сделаешь, то мне придётся совершить опасное путешествие зайцем — или предпринять ещё что-нибудь, столь же неприятное. Видишь ли, твоё одобрение или неодобрение очень мало значат для меня. Йонхеер однажды посоветовал тебе заниматься своими самолётами и оставить дела Дома в моих руках. А он всегда славился умением подбирать подходящих для работы людей. Так что я отправлюсь за Цветами пятнадцатого мая 1942 года.

— Ты сошёл с ума! — в голосе Пита звучала вера в это утверждение. — Я и не собирался с тобой спорить, — он бросил книгу на колени Лоренса и поднялся на ноги. — Оставляю тебя, чтобы дать возможность образумиться.

Но Лоренс из-под опущенных век заметил, что походка Пита была не столь уж уверенной, когда он повернулся уходить. Мысль была посеяна в коротко остриженной голове его кузена. И он знал, что каким-нибудь образом доберётся до Лондона и затем отправится дальше, к тому, что осталось от старого дома, виденного им в последний раз объятым пламенем на фоне вечернего неба. Это будет его игра, и сыграет он в неё со всем присущим ему искусством.

Сцепив руки на толстом фолианте Зун дер Бега, он откинулся в длинном кресле. Над головой чайка вовсю копировала тактику пикирующего бомбардировщика, а за серым Каналом будут другие чайки, которых он снова увидит. Надо только составить планы настолько продуманные, чтобы у Пита не возникало вопросов.

Лоренс заметил, забавляясь про себя и слегка удивляясь этому знаку быстрой победы, что Пит избегал его на протяжении нескольких последующих дней. Во всяком случае, он всегда оказывался очень занят тем или иным делом всякий раз, когда, казалось, появлялась возможность поговорить наедине. Хотя Лоренс должен был признать, что у брата действительно появилась масса всяких забот по прибытии в американский порт.

Они провели долгие часы, продираясь сквозь волокиту чиновников, пересаживаясь с автобуса на поезд. Лоренс подумал, что первый день в Соединённых Штатах оставит в его сознании только беспорядочную путаницу путешествия. Столько новых впечатлений обрушилось на его глаза и уши. Но несмотря на затемнения и сразу бросающуюся в глаза массу людей в форме, война была далеко отсюда.

И когда поезд покатил в глубь огромной страны, юноша обнаружил в себе недоумение. Что было реальностью, а что сном? Это комфортабельное мерное движение через невозмутимую страну чем-то напоминало поход через влажные джунгли Суматры. Только тут была страна, где Ганеша, конечно, твёрдо стоял на своём широком основании и не боялся переворачивания.

А потом они вышли из зоны затемнения. И здесь наконец-то увидели то, что давно стало для них лишь смутным воспоминанием — города, сверкающие огнями, безбоязненно открывающие себя взорам под мирным небом. Для Лоренса это было самым удивительным зрелищем. И весь остаток жизни он вспоминал лежащую к западу страну, как Страну Сверкающих Огней.

— Только подумать, — Дирк Хейтс перегнулся через юношу и ткнул пальцем в широкое окно пульмановского вагона. — Сегодня один солдат сказал мне, что вдоль северной границы у них нет пограничных застав, ни одной. Потому что у них не было войн с их северным соседом. Что бы мы могли только сделать, если бы нам не приходилось постоянно охранять наши рубежи?

— Это, — ответил суб-лейтенант Кип Ворст с высоты огромной мудрости своих двадцати лет, — от того, что они обе богаты, понимаете. Поэтому им ничего друг от друга не надо. Помните, что произошло на станции? Сигареты, которые они нам дали, тот сладкий шоколад и иллюстрированные журналы. Такие дорогие вещи и они отдали их путникам!

Лоренс покачал головой.

— Не все американцы богаты. Но для тех, кто им нравится, они всегда открывают свои сердца и кошельки. И они всегда дружелюбны…

— Точно, — Дирк энергично кивнул. — Они такие. Капитан тут как-то сказал, что мы приглашены пообедать с некоторыми американскими семьями, если пожелаем. Я сказал, что пошёл бы — хотя не очень хорошо говорю по-английски, — потому что Марта хотела бы услышать о том, как они здесь живут, эти американские девушки. Моя Марта, — он лучезарно улыбнулся своим слушателям, — она всегда интересовалась, как живут другие народы. Иногда я прошу её написать книгу об этом.

Так что я беру свою бумажку с написанным на ней адресом этих милых американцев. И показываю её водителю такси. Он говорит: «Верное дело, парень, я доставлю тебя». А потом, когда мы подъехали к дому, он спросил: «Ты один из тех датчан, что приехали учиться в ВВС?»

А я говорю, что не датчанин, а голландец, и спрашиваю сколько должен заплатить. Он отвечает: «Забудь про это. Всё за счёт заведения». Потом он уезжает до того, как я успел спросить, что такое «за счёт заведения». Этого, — засмеялся Дирк, — я никогда не учил.

Когда я нажимаю маленькую кнопку дверного звонка, хорошенькая девушка вроде Марты, только с тёмными волосами, выходит и приглашает меня внутрь, всё время радостно болтая, хотя я не очень её понимаю. Потом появляются отец, мать и большой брат. Брат служит в американской армии. Он тоже ходит в лётную школу, но сейчас в увольнении. И у него много вопросов.