Ник Майер - Факир Страница 27

Дебора, бледная, медленно поднялась. Она тихо освободила свои руки из объятий молодого человека.

– Я не буду, и не должна вас слушать, – сказала – она. И вам стыдно, Эдгар, говорить со мною таким образом. А я так была счастлива, находясь около вас!

Она направилась к двери.

– Вы уходите? – пролепетал Пензоне.

– Мне здесь не место после того, что вы только что сказали… Я иду к своему отцу.

Она вышла. Пензоне последовал за ней в сильном смущении. В это время мистер Токсон проснулся. Он встал с постели и, полагая, что никого нет, вышел на веранду и сделал по ней несколько шагов.

Молодые люди были слишком взволнованы, чтобы сразу подойти к нему. Инстинктивно, и как бы сговорившись, они отступили в тень колоннады, не теряя, однако, доктора из вида. В это время по веранде проходил слуга. Мистер Токсон крикнул ему:

– Позовите ко мне хозяина! Через две минуты перед ним стоял Кабир.

– Я велел вас позвать, – сказал мистер Токсон, – чтобы получить от вас некоторые ответы на мои вопросы. Прежде всего, можете ли вы дать мне сегодня вечером проводника в святилище нирванистов?

Китмудгар даже не вздрогнул.

– Нирванистов? – сказал он с видом непонимания, – я не знаю, что вы хотите этим сказать, сэр.

Мистер Токсон был немного разочарован этим ответом. Тем не менее счел своей обязанностью пояснить.- Нирванистами я называю последователей Нирваны, поклонников богини Кали. Я знаю, что святилище этих сектантов находится всего в нескольких милях от Киджигула, и в этом святилище я желаю быть сегодня вечером.

– Осмелюсь повторить, – невозмутимо возразил метис, – что я совершенно не знаю, кто такие люди,, которых сэр называет нирванистами.

– И вы также не знаете святилища Гондапур?

– Гондапур – это заброшенная пагода, развалины которой представляют мало интереса и которая находится почти посредине соседнего леса, в двух часах пути отсюда. Вот все, что я могу вам сказать, сэр.

Мистер Токсон сделал рукой жест, выражающий досаду. Очевидно, метис скрывал, что знал. Ученый хорошо знал характер индусов, приученных долгими веками рабства к скрытности и хитрости, и потому потерял всякую надежду получить от китмудгара желаемые ответы и указания.

Стоя за колонной, Пензоне смотрел на мисс Дебору, все еще взволнованную и сконфуженную. Когда их взгляды встретились, в глазах ее Пензоне прочел следующее:

– Если дела случайно устраиваются сами по себе, то нам, быть может, не прийдется и вмешиваться в них.

Наконец, заговорил мистер Токсон нетерпеливым тоном: – Меня мало касается, что вы знаете и чего не знаете. Самое существенное то, что Гондапур близко отсюда поэтому приготовьте мне проводника и экипаж.

– Я бы охотно сделал это, – ответил метис, – но у меня нет ни проводника, ни экипажа, который я бы мог дать, -впрочем только сегодня, – в распоряжение сэра.

– Как, у вас нет экипажа! Но вы же сами мне сказали, когда я только что прибыл сюда, что у вас есть тележка с упряжью на двух зебу?

– Я ошибся, – холодно ответил Кабир. – Я забыл, что зебу с самого утра работают в поле, и возвратятся вечером, когда уже поздно будет посылать их в дорогу.

– А проводник?

– Не знаю, кого бы я мог рекомендовать сэру.

– По крайней мере, укажите мне дорогу, ведущую в Гондапур.- Я не знаю дороги: уже более пятидесяти лет никто не посещает этими развалины.

Мистерг Токсон, совершенно раздосадованный, нервно ударял по земляному полу носком сапога. Было очевидно, что ничего нельзя узнать от этого человека.

– Хорошо, – сказал он, – придется отказаться от поездки. Мы будем здесь ночевать. А пока мне необходимо сделать кое-какие покупки. Есть ли здесь рынок?

– Есть недалеко, в двух шагах, – сказал метис, протягивая руку по направлению улицы.

– Благодарю, вы мне больше не нужны.

Китмудгар поклонился и вышел.

Мистер Токсон, тотчас же по его уходу, отправился на рынок. Дебора и Пензоне оставались на веранде и глазами следили за его уходом и приходом.

– Итак, – весело сказал Пензоне, – сам доктор отказывается от своих сумасбродных идей, и нам не придется прибегать к тому, о чем я говорил.

Мисс Дебора не отвечая, печально покачала гoловой.

– Это было бы очень хорошо, – сказала она, – но я не смею надеяться. Увы! Эдгар, я боюсь, очень боюсь.

Мистер Токсон не долго оставался на рынке. Там он сделал какие-то покупки, в числе которых был один большой сверток, с которым он и вошел в бен гало,а потом в свою комнату, где и закрылся.

Что же касается метиса, то он в большом волнении отправился на внутренний двор, где мы уже присутствовали при его разговоре с девадаси.

Маска бесстрастия, покрывавшая его лицо во время разговора с европейцем, упала и обнажила его искаженное лицо.

– Все потеряно, – думал он. Этот иностранец, этот англичанин, прибывший сюда в такое время года… Его желание отправиться в Гондапур непременно сегодня вечером, в праздник богини Кали… Мы открыты, полиция гонится по нашим следам… Это ясно… Да этого и следовало ожидзать после похищения священного ящика!

В особенности одна беспокойная мысль не давалаему покоя: жертвоприношение не состоится сегодня вечером. Но подозрительный путешественник действует один. Он не знает дороги к святилищу. Допуская даже, что за ним на некотором расстоянии следует вооруженный отряд, то все-таки он ничего не может сделать с наступлением вечера. Следовательно, у него, Кабира, есть время предупредить своих братьев, указать на опасностям грозящую им всем, и, кроме того, они успеют, прежде чем рассеяться в всеобщем бегстве, удовлетворить свое мщение над преступницей, предавшей их!

Но надо поспешить, с наступлением ночи, прежде всего, предупредить верховного жреца и других верных людей, находящихся в Гондапуре.

– Если бы пария, сказавший мне сегодня утром условную фразу, был здесь, – думал метис, – я бы отправил его туда, а сам в это время остался в бенгало смотреть за иностранцами. Но где же он? Я ему сказал придти ко мне в часы сиесты, и он не пришел? Чтобы это значило?

– Однако, – продолжал он размышлять, – пора окончательно решиться. Вечером я отправлюсь в Гондапур. как только станет темно. А пока надо избегать разговоров со шпионом, ибо при долгих распросах у него может возникнть подозрение, – поэтому я спрячусь в конюшню.

Он направился к хлеву, где стояли зебу, но прежде чем войти туда, он протянул руку по направлению построек бенгало, где отдыхали нежданные враги, ставшие на его, метиса, дороге. Страшное проклятие сорвалось с его губ; черты лица его исказились; он бормотал какие-то таинственные слова, страшное заклинание, которое могло навлечь на голову тех, кому оно относилось, всю неукротимую ярость богов-мстителей!