Андрей Валентинов - Волонтеры Челкеля Страница 28

— Именно, именно, — кивнул Семирадский.

— Но, позвольте, психическая эпидемия такого масштаба едва ли возможна. Ведь тогда, в Средние века, это было связано с перенаселенностью городов, низким образованием…

— Вздор! — взъярился профессор. — Ничего мы об этих эпидемиях толком не знаем! Сотни тысяч людей срываются и идут освобождать Гроб Господень! Это продолжается века полтора, потом стоп — и о Гробе Господнем забывают. А ведь его толком так никто и не освободил! Чем нынешняя ситуация отличается? Масштабом? На порядок выше — отличие непринципиальное…

— Вы думаете, Глеб Иннокентьевич, — вмешался Казим-бек, — если бы мы знали этот… ну… микроб, то могли бы справиться с красными без войны?

— Ну почему с красными! С болезнью, батенька! С болезнью! Ваши белые — такие же больные, как и красные, зеленые и… кто там еще есть? Но в принципе вы правы. К сожалению, мы покуда бессильны… Несколько нормальных людей среди миллионов сумасшедших ничего поделать не могут.

— Нет, могут, — твердо возразила Берг. — Мы можем поднять в воздух «Владимира Мономаха». Хотя бы это…

— Постойте, господин Семирадский, — Арцеулов встал, пораженный неожиданной мыслью. — Если это действительно болезнь… Грандиозная эпидемия безумия… То не могли ли эту болезнь занести искусственно? Заразить?

— Нуте-с, нуте-с, — подбодрил профессор.

— Я вспоминаю войну… Не эту — германскую. Было страшно, тяжело, но люди оставались людьми! Да, в стране было много недовольных… Сам, признаться, был из их числа. Но никто не хотел крови! Даже после февраля, будь он проклят! Ведь Государь отрекся, чтобы избежать войны! И как все мы — идиоты! — славили эту Великую Бескровную! А потом — раз…

— В общем-то для армейского капитана неплохо, — снисходительно одобрил профессор. — К сожалению, вслед за вашим умозаключением должно последовать рассуждение о немецких шпионах или масонском заговоре. Я неплохо знаю своих германских коллег и встречал кое-кого из масонов… Поверьте мне, никто из них не ведает, как «заразить», если пользоваться вашим выражением, целую страну.

— А если кто-то все же знает? — совершенно серьезно заметила Берг. — Глеб Иннокентьевич, вы же сами сколько раз говорили о принципе скальпеля Оккама…

— Тогда этого господина… или господ… надлежит немедля истребить, — пожал плечами профессор. — Но перед этим выдать ему — или им — весь запас Нобелевских премий за столетие вперед.

— Вы сказали о принципе Оккама, сударыня, — Арцеулов вдруг вспомнил подзабытый уже разговор в поезде Правителя. — Знаете, один мой знакомый употребил это же выражение, доказывая, что у красных существует какое-то особое психическое оружие. Скажу сразу, я этому тогда не поверил, но может быть, это логичнее, чем психическая эпидемия?

— Логичнее? — пожала плечами девушка. — Я — физик-прикладник, но тут что-то непохожее на науку. По-моему, это нечто древнее, знаете, как в легендах — спрятанное зло, которое кто-то выпустил наружу…

— Ну-ну, Наталья Федоровна, — покачал головой профессор. — Я не возражаю против женской интуиции, но, по-моему, вы перечитали сказок из книги господина Афанасьева.

— Пора, — Арцеулов бросил взгляд на циферблат серебряного «Бурэ». — Будем собираться…

Разговоры разом стихли. Профессор деловито прошел в соседнюю комнату и начал укладывать заранее приготовленный мешок, что-то негромко напевая. Казим-бек также вышел, вернувшись с карабином и несколькими гранатами.

— Наталья Федоровна, — капитан повернулся к девушке, которая что-то колдовала в своем саквояже. — Вы готовы?

Та кивнула. Арцеулов секунду постоял, собираясь с мыслями, а затем стал не спеша собираться. Верный «бульдог» был спрятан в кобуру на левом боку, рядышком пристроен узкий обоюдоострый нож, не раз выручавший в рукопашной. Арцеулов накинул шинель и критически оглядел себя.

— Поручик, — обернулся он к Казим-беку, — попробуйте-ка меня обыскать.

— Слушаюсь, — Казим-бек, отложив карабин в сторону, начал добросовестно хлопать капитана по шинели. — Ничего не заметно, Ростислав Александрович. Правда, если заставят снять полушубок…

— До этого не дойдет, — усмехнулся Арцеулов. — Ну, я готов.

— Не забудьте самое главное, батенька, — из соседней комнаты выглянул профессор и протянул Арцеулову нечто небольшое, похожее на белый сверток плотной материи.

— Ах да, — Ростислав, повертев в руках сверток, пристроил его за поясом.

Точно такой же сверток был вручен Казим-беку.

— Пора одеваться, — сообщила Берг. — Я, кажется, все продумала.

— Сейчас, сейчас, сударыня, — откликнулся профессор, надевая видавший виды тулуп. — Вы загримируете меня под вождя племени чероков?

Наталья не отозвалась. Разложив перед собой на столике несколько баночек с тушью, белилами и краской, она пробовала кисточки.

Тем временем Казим-бек надел уже виденную Арцеуловым доху, перепоясался пулеметной лентой и нацепил на рукав широкую красную повязку.

— По-моему, я и так хорош, — заметил он, взглянув в зеркало. — Может, обойдусь без грима?

— Не выдумывайте, Георгий, — строго заметила Берг. — Ваш пажеский корпус слишком заметен.

— Так я углем намажусь, — заикнулся было поручик, но был тут же усмирен и усажен на стул. Наталья взмахнула кисточкой и принялась наносить на добродушную физиономию Казим-бека еле заметные мазки.

— Я тоже готов, — сообщил профессор, входя в комнату. За плечами Глеба Иннокентьевича висел солдатский «сидор», над левым плечом грозно возвышалась винтовка с примкнутым штыком, за поясом торчали две гранаты. — Кажется, уже вхожу в роль, — заметил он, погладив рукоять гранаты. — Давненько, правда, не играл в любительских спектаклях.

— Говорить буду я, — предложил Казим-бек. — Я уж их жаргона наслышался!

— Ерунда! — отмахнулся профессор. — В свое время я объяснялся с австралийцами, а это, поверьте, было несколько сложнее…

Между тем Наталья Берг последний раз взмахнула кисточкой над лицом поручика и отпустила его с миром. Георгий нерешительно посмотрелся в зеркало и только вздохнул.

— Нормально, коллега, — одобрил неунывающий профессор. — Теперь вы смотритесь минимум лет на десять каторги!

Действительно, загримированный поручик смотрелся жутковато. Арцеулов оценил работу мадемуазель Берг, все же решив, что можно было не превращать симпатичного поручика в подобное исчадие.

— Прошу вас, профессор, — пригласила Наталья, вооружаясь свежей кисточкой.

— Ну-с, ну-с, — озабоченно бормотал Семирадский, усаживаясь на стул. — Все-таки, сударыня, пощадите старика. Я ведь когда-то был вашим оппонентом…