Тори Халимендис - Великая шаисса (СИ) Страница 29

К концу третьего дня, когда я была уже близка к истерическому состоянию, вернулась Фатима, караулившая по моей указке у главных ворот.

— Охотники уже вернулись, шаисса. Мне даже удалось увидеть вашего принца — с ним все в порядке.

Я облегченно вздохнула и приказала накрывать стол к ужину на двоих, зная, что Селим обязательно заглянет ко мне, чтобы похвалиться подстреленной лично им добычей. Так оно и случилось. Брат пребывал в радостном возбуждении и буквально с порога принялся описывать тех зверей, которым не повезло встретиться на пути Императора. Я слушала его, машинально кивая и вставляя время от времени восхищенные реплики. Сама я чувствовала себя так, словно мне грозило вот-вот свалиться в глубокий обморок. Сил у меня совсем не осталось.

Внезапно одна из фраз Селима заставила меня вздрогнуть.

— А твой жених потрясающий наездник, дорогая. Его конь ни с того ни с сего взвился на дыбы и понес, но он сумел удержаться в седле. Будь кто иной на его месте — и тебе пришлось бы вернуться к рассмотрению прежних кандидатур на роль мужа.

Сердце болезненно сжалось.

— И отчего это произошло?

— Да кто знает? — Селим пожал плечами. — Все случилось так внезапно, да и северяне находились на отдалении от нас. Но от мастерства Эдвина я в восторге!

И все же я была уверена, что это происшествие не случайно. Мне виделся в нем злой умысел. Скорее всего, Баязет предпринял первую попытку избавиться от соперника. Я едва дождалась, пока Селим покинет меня. Пусть я и знала, что с Эдвином все в порядке, но мне не терпелось убедиться в этом своими глазами. И едва за братом закрылась дверь, я выбежала в сад.

Эдвин уже поджидал меня. Он схватил меня в объятия и крепко прижал к себе, оторвав от земли.

— Как я скучал, — прошептал он и приник к моим губам.

Потом он опустился на скамейку, притянув меня к себе на колени. Я обвила его шею руками, скользнула поцелуями по подбородку, скуле, слегка прикусила мочку уха. Одна рука Эдвина гладила мое бедро и изгиб талии, а вторая проникла в глубокий вырез платья и ласкала обнаженную кожу груди. Меня преследовало странное двоякое ощущение: с одной стороны мне очень хотелось увести жениха в уединенное место, где никто не помешал бы нам отдаться страсти, а с другой — я наслаждалась ожиданием и предвкушением, не стремясь торопить события. Эдвин тоже не осмеливался настаивать на большем, хотя я явственно ощущала его желание. Мы оба понимали, что долго тянуть не сможем, но никак не решались сделать последний шаг. А о Баязете я в ту ночь больше не вспоминала…

А еще через день случилось непоправимое.

Ранним утром меня разбудил какой-то странный шум. Крики и причитания слились в сплошной гул — ни слова не разобрать. С трудом открыв глаза, я велела Фатиме узнать, что произошло, а Рании — подготовить купальню. Раз уж не удалось выспаться, я решила полежать подольше в теплой воде и заняться разнообразными приятными процедурами, направленными на улучшение внешности и поднятие настроения. Вот только от новостей, принесенных Фатимой, мне резко перехотелось блаженствовать в купальне. Сегодня утром на каменных плитах внутреннего двора обнаружили окровавленное тело, в котором с трудом опознали Лайлу. Должно быть, женщина упала с балкона либо с крыши. Был ли это несчастный случай, самоубийство или убийство, никто не знал. Дворец гудел, словно растревоженный улей. По нему ползли самые мрачные и жуткие слухи. Мне тоже стало не по себе. Разумеется, я предпочла бы, чтобы происшествие оказалось несчастным случаем. В то, что Лайла могла лишить себя жизни, я не верила — разве что у нее была очень веская причина, мне пока неизвестная. Например, если бы невестка изменила Селиму и об этом кто-нибудь узнал, то ее ожидала бы казнь, причем мучительная. Но ни о чем подобном я не слышала, да и, честно говоря, представляла себе такую измену с трудом: пусть Лайла и не отличалась особым умом, но все же настолько дурой не была. Хуже всего, если невестке кто-то помог упасть. В таком случае окажется, что во дворце живет убийца. Причем это, скорее всего, кто-нибудь из тех, кого я хорошо знаю. Наибольшее подозрение вызывали у меня Зульфия, желавшая занять место соперницы, Салмея и, как об этом ни страшно было думать, сам Селим, вполне способный впасть в ярость и расправиться в этом состоянии с женой. Немного поразмыслив, я решила для начала поговорить с Салмеей.

Невестка держалась спокойно, но глаза ее покраснели, а лицо опухло от слез, что даже вызвало у меня удивление — не думала, что Салмея будет оплакивать соперницу. Впрочем, ее слезам нашлось и другое объяснение.

— Я отослала Фирузе в загородный дворец, — пояснила она. — Не стоит малышке пока здесь находиться.

— Ты поступила правильно. А завтра мы навестим ее вместе.

Салмея подняла на меня заплаканные глаза.

— Вы ведь не думаете, что это сделала я, шаисса?

— А разве у меня есть основания так думать?

— Я не делала этого, не делала. Но я вижу, как некоторые служанки шарахаются от меня, как косятся. Знаю, что перешептываются за моей спиной, — и женщина расплакалась.

Я обняла ее и погладила по спине, утешая.

— Да, я желала ей смерти, — всхлипывая, выговорила Салмея. — Не сейчас, раньше. И теперь мое преступное желание сбылось, вот только меня это вовсе не радует.

Я не стала звать служанок и сама налила ей воды из графина, стоявшего на низком столике.

— Вот, дорогая, выпей, — приговаривала я, поднося стакан к ее губам, — выпей и тебе станет чуть полегче.

Самея послушно выпила воду. Рыдания ее вскоре утихли и она неожиданно крепко схватила меня за руку. Женщине, столько лет державшей свои эмоции в узде, сейчас просто необходимо было выговориться.

— Ее купили в гарем незадолго до вашей свадьбы, шаисса, помните? Хотя к чему вам помнить такую ерунду, как покупка новой рабыни, верно?

— Ты не права, — по возможности мягко возразила я. — Я следила за делами гарема, пусть Айше и подчинялась в то время моей тете.

— Возможно, — рассеянно произнесла невестка. — Император в то время был увлечен мной и даже не обратил на Лайлу никакого внимания, что ее, несомненно, злило — она привыкла мнить себя неотразимой. Мне доносили, что она при всех выражала недоумение, что вообще мог найти такой мужчина, как Император, в такой сушеной рыбе, как я. Как я потом жалела, что не пошла к Селиму и не вынудила его избавиться от Лайлы! Но тогда я не чувствовала угрозы, исходящей от нее. Признаться, я совсем не задумывалась о том времени, когда надоем Императору. Не то, чтобы я рассчитывала на его верность, нет. Я просто не думала о будущем.