Борис Мариан - Ночной звонок Страница 3

— Но послушай, Павел! — Булат перегнулся через стол, прикрыл ладонью руку Павла и заговорил доверительным тоном: — Евгений Доля в науку не рвется. А я докторскую готовлю. Мне публикации во как нужны! — он провел рукой по горлу. — Не все ли ему равно, опубликовал я статью или нет? Ну а когда дело дойдет до официального оформления изобретения — я его непременно включу в заявку.

— Включишь, значит? — усмехнулся Павел. — Возьмешь Долю в долю?.. Ну ты даешь!

— Вот что, Павел, — убрал Булат ладонь с руки собеседника. — Давай так: ты пока с фельетоном не спеши…

— А с чего ты взял, что я собираюсь писать именно фельетон?

— По твоему настрою вижу… Через недельку вернется Доля, встретимся втроем и во всем разберемся. Лады?

— А где он сейчас?

— Круиз совершает по Черному морю. Из Одессы в Батуми и обратно. На теплоходе «Карелия». Позавчера уехал… — Булат посмотрел на часы. — А сейчас извини. Мне идти нужно. Деловое свидание…

Павел встал. Поднял с пола сумку, закинул ремень на плечо:

— Уговорил. Попрошу у редактора отсрочку…

— Вот за это спасибо! — прочувствованно сказал Булат.

— Только учти — письмо Доли на контроле в редакции…

Оба вышли из кабинета.

— Ты на выход? — спросил Булат, запирая дверь..

— Нет. Мне еще к вашему директору зайти нужно.

— На меня бочку покатишь?

— Зачем? Другие вопросы есть.

Булат проводил Павла до площадки пятого этажа. Там они остановились.

— Ну бывай! — протянул руку Булат.

— До встречи!..

Павел ринулся по коридору к приемной директора, а Булат направился к лифту.

Часы на стене коридора показывали без четверти час.

Из подкатившей к подъезду черной «Волги» грациозно выпорхнула Любочка. В руках у нее изрядно разбухшая брезентовая сумка. За ней, солидно отдуваясь, из машины вылез пожилой толстяк с пистолетом у пояса — боец ВОХР, сопровождавший Любочку из банка. Они стали подниматься по ступенькам к подъезду. На лестнице их догнал водитель. Пышноусый вахтер предупредительно распахнул перед ними дверь.

Втроем они пересекли вестибюль и вошли в лифт. Втроем же шли по коридору от лифта до кассы. Пока Любочка, сорвав печать, открывала дверь, — стояли рядом. Отперев, Любочка милостивым кивком, отпустила провожатых и вошла в кассу.

У себя за перегородкой Любочка положила сумку на стол и распахнула окно — в комнате было очень душно. Потом открыла сейф, достала длинную коробку из-под конфет, где были стопками уложены денежные купюры — остаток прежних получений — и заполненные ведомости. Коробку положила на стол рядом с сумской, села, вывалила из сумки аккуратно обандероленные денежные пачки, разъехавшиеся по всему столу. Небрежно сдвинула их на одну половину, освободив место для ведомостей и портативного калькулятора. Взяла наугад одну из пачек красных десяток и сорвала бандероль.

В это время зазвонил внутренний телефон. Подняв трубку, Любочка услышала взволнованный голос секретаря директора.

— Да, Света, слушаю… К городскому?.. Никак не могу. Выдачу готовлю… А что случилось-то?.. С Алешей?! Что с ним? Что?.. Да говори же!.. Господи, под машину?!. Куда, куда?.. В республиканскую?..

Любочка положила трубку. Несколько секунд она сидела оцепеневшая, ошеломленная страшным известием. Потом начала лихорадочно действовать. Перешвыряла со стола в сейф денежные пачки, коробку из-под конфет с деньгами и ведомостями, заперла и опечатала сейф, закрыла окно, схватила со спинки стула свою сумочку, выбежала из закутка, заперла и опечатала дверь в перегородке, потом закрыла дверь кассы на оба замка и тоже опечатала. Пробежала по коридору и, не дожидаясь лифта, устремилась вниз по лестнице.

А по зданию прокатилась заливистая трель звонка, возвещающего начало обеденного перерыва. Стрелки часов на всех этажах показывали час.

Любочка стремглав выскочила из подъезда, сбежала по ступенькам, едва не упав — каблук подвернулся. На побледневшем лице — тревога, даже отчаяние. Остановившись на краю тротуара, стала «голосовать», но машины проносились мимо. За ее спиной нескончаемым потоком выходили из подъезда сотрудники, направляясь в столовую по соседству.

Напрасно постояв на краю тротуара минуту-другую с поднятой рукой, Любочка кинулась к служебной стоянке. Первый же водитель, к которому она обратилась, согласно закивал, распахнул перед ней дверцу и рванул машину с места…

Всю неблизкую дорогу — через город на противоположную окраину — Любочка беспрерывно торопила молодого водителя. У нее вдруг прорезалось образное мышление, свойственное обычно лишь людям творческих профессий. Словно наяву видела она Алешеньку. Вот он стоит на мостовой, маленький, хрупкий, беззащитный. Вот налетает на него легковушка, сбивает, отбрасывает далеко в сторону и мчится дальше, а он остается лежать на спине, раскинув ручонки. Вот он под колесами огромного грузовика. Вот вдвигают его на носилках в белый кузов «скорой помощи»…

У республиканской больницы Любочка выскочила, забыв даже поблагодарить водителя, ринулась прямо к приемному покою. Такую боль, такое отчаяние выражало ее лицо, что стоявшие в очереди без звука ее пропустили.

Симпатичная девушка в белом халате, полистав регистрационный журнал, заверила Любочку, что ее сын в республиканскую больницу не поступал. Обзвонила другие больницы и травматологические пункты, потом позвонила в милицию дежурному по городу.

— За последние сутки не было ни одного несчастного случая с детьми, — сказала девушка, переговорив с дежурным. — А откуда вам звонили?

— Из детского садика…

— Вот туда и поезжайте. Хоть выясните, что к чему…

Такси Любочке удалось поймать у самой больницы и уже через двадцать минут она тискала в объятиях своего Алешеньку — живого и невредимого. Воспитательница уверяла, что из детского сада никто не мог позвонить в институт — телефон у них со вчерашнего дня не работает.

На том же такси, на котором приехала в детский сад, Любочка вернулась в институт.

Пока ехала, ее мучила новая тревога. Деньги! Правда, она хорошо помнила, что заперла деньги в сейф, что тщательно заперла и опечатала обе двери в кассу. Но все же!.. Этот непонятный и страшный звонок! Ведь ее явно удаляли из кассы!..

И опять она торопила водителя. На этот раз солидного флегматичного таксиста. Едва такси остановилось около института, переполненная тревогой Любочка выпрыгнула на асфальт и, бросив таксисту «большое спасибо!», устремилась вверх по широкой лестнице.

— Гражданка! — остановил ее зычный голос.