Исаак Бацер - Позывные из ночи Страница 3

Орлов вновь взглянул в светло-голубые, почти белые глаза Юрова и поразился той перемене, которая произошла в этом человеке. Перед Алексеем стоял совсем не тот энергичный Юров, которого знал он раньше. Впрочем, видно, только сейчас и встретился Орлов с настоящим Юровым. Глаза бы на него не глядели. Орлов резко отвернулся от хозяина дома и шагнул с крыльца.

— Алексей Михайлович, может рыбничка на дорожку?

— Шкура! — сказал Орлов. — Их корми своим рыбником! — И, не оборачиваясь больше, поспешил к саням.

На вопросительный взгляд Гали он только и ответил:

— Прокол вышел… Но ничего. Есть настоящие люди. Есть, Галя! Поехали.

Говорил эти успокаивающие слова, а сам с тревогой думал: «Найти ночлег сегодня далеко не так просто, как полгода назад, когда каждая дверь гостеприимно раскрывалась. Хорошо еще, если не выдаст», — подумал он о Юрове.

Ехать решил в деревню Еглово, что близ Волкострова. Здесь жил бакенщик Александр Андреевич Семенов. Его дом с самого начала Орлов решил оставить на крайний случай. Еглово расположено прямо на дороге из Великой Губы в Сенную Губу, и здесь, конечно, небезопасно. Но после неудачи у Юрова иного выхода не оставалось.

И вот уже Орлов стучится в дверь небольшого дома Семеновых. На пороге показался хозяин. Узнал:

— Алексей, здоров!

— Выручай, Андреич! Попал я, черт возьми, в мышеловку: ни туда, ни сюда.

Боясь и здесь получить отказ, Орлов внимательно вглядывался в серые глаза Семенова. «Неужели и этот начнет вилять». Но нет. Взгляд бакенщика радушен, и Орлов сразу устыдился своих мыслей.

— Заходи, гостем будешь, — сказал Семенов, распахивая дверь.

— Да я не один… Со мной товарищ.

— С товарищем заходите. А лошадь вашу я уберу. Чтобы в глаза не бросалась.

Потеплело на душе у Орлова от этой встречи.

Алексей и Галя зашли в жарко натопленную избу. Впервые за этот долгий, полный волнений день поели горячего, напились чаю.

— А теперь, дорогие гости, — сказал Семенов, — прошу в горницу. Утро вечера мудренее.

Но утро началось тревожно. Не успели гости за стол сесть позавтракать, как с улицы возвратился чем-то взволнованный Семенов.

— Пожаловали «освободители», — бросил он. — Давайте-ка спускайтесь в подпол, от греха подальше. А про лошадь вашу, если спросят, я скажу: приблудилась…

Орлов осторожно глянул в окно. Да, со стороны Великой Губы к Еглову подходили три лыжника. Конечно, он легко мог бы расправиться со всеми тремя. Но нельзя. Ни в коем случае. Этим навлечешь непоправимую беду на всю деревню, а себя не выручишь. Пока еще рано. Гранаты он пустит в ход только в самом крайнем случае.

Семенов сдвинул сундук и поднял крышку подпола. Галя спустилась первая. Убедившись в том, что в комнате не осталось вещей, которые могли бы навести врага на след, Орлов тоже спрыгнул в подпол.

Два часа просидели они в абсолютной темноте, не рискуя пошелохнуться. Галя держала наготове наган. Орлов не выпускал из рук гранату. Но вот над головой раздался шорох: сдвинули сундук. Крышка подпола медленно поднялась.

— Порядочек. Ушли. Можно свистать всех наверх, — сказал Семенов. — Приходили маннергеймовцы неспроста. Расспрашивали, не видел ли кого из посторонних, приказали явиться в штаб.

— Может, выдал кто из деревенских?

— Не думаю. О том, что вы здесь, один Рогачев знает. Но это человек надежный. Моряк. На крейсере «Россия» плавал. Но поостеречься не мешает. Вот что: пока я буду в другой деревне, вам надо в лесу укрыться. Только когда стемнеет. Хозяйка моя вас проводит. Да вот их надо для такого дела потеплее одеть, — указал он на Галину.

— Ничего. Мне и так хорошо, — сказала Галя.

— И не думайте! Мороз порядочный.

Следующую ночь Орлов и Галя провели в лесу. Тут было не до сна. Орлов еще и еще раз обдумывал создавшееся положение. Ясно одно: в Еглове оставаться нельзя. Здесь каждую минуту их подстерегает опасность. Нужна более глухая деревня. И он вспомнил о Середке, где раньше неоднократно бывал по служебным надобностям. Там у него и знакомый есть: Алексей Владимирович Калганов.

Решение было принято, и они лесными тропами направились к Середке. Часов в одиннадцать вечера Орлов постучался в дом Калганова. Тот с непроницаемым лицом выслушал историю злоключений, рассказанную Алексеем Михайловичем, и на вопрос, не может ли он, Калганов, укрыть их на несколько дней, ответил:

— Что ж. Придется. Только не побрезгуйте помещением. — И он указал на чулан за печкой. — Поживете у меня, как говорится, в тесноте, да не в обиде.

Прошло два дня. За это время Орлов понял, что и у Калганова оставаться небезопасно. Слишком много людей заходило к нему в течение дня.

Не раз обсуждали Алексей с хозяином всевозможные варианты более надежного укрытия, но ничего подходящего не могли придумать.

Однажды Калганов зашел в каморку к Орлову чем-то обрадованный:

— Вот что, Алексей, встретил я сейчас Чеснокова.

— А кто это — Чесноков?

— Наш учитель. Как и вы, эвакуироваться не успел. Жена его, Таня, тоже учительница. Живут они тут рядом, в школе. Помещения много. Есть где укрыться. Правда, патрули вражеские и у них бывают. Так это даже к лучшему. Чесноков у них вне подозрений. Он — карел. Хорошо знает финский язык.

— А ты что — говорил с ним про нас? — спросил Орлов.

— Как можно! Решил с тобой сначала посоветоваться.

— Вот что, — сказал Орлов после некоторого раздумья. — Надо мне на него взглянуть хотя бы со стороны. Если мил он оккупантам, как бы не ошибиться…

— Что ж, можно и так. Давай-ка я его сегодня зазову к себе. А ты за пологом посиди, послушай, прикинь, что к чему.

Так и решили.

Под вечер, когда хозяйка и детишки улеглись спать, Калганов зазвал к себе Чеснокова. Орлов уже занял свою позицию за пологом, когда оба зашли в комнату. Гость и хозяин присели к столу.

Чесноков был совсем молодой человек, высокий, худощавый, русоволосый. Говорил он неторопливо, как бы взвешивая каждое слово. И хотя сразу же смекнул, что у Калганова к нему какое-то необычное дело, ничем не выказал своей заинтересованности. Наоборот, между обоими сначала шел незначительный разговор о том, о сем. Потом Чесноков рассказал, что был вчера в Великой Губе.

— Пропуск дали мне. Доверяют…

От того, каким тоном было сказано последнее слово, у Орлова потеплело на душе. «Наш, — подумал он. — Наш!»

А гость так же неторопливо продолжал:

— Ездил, чтобы узнать, работает ли мельница. Надо смолоть полмешка овса. Последнее, что осталось.

— Эка невидаль, — заметил Калганов, — у других и этого нет.