Г Фальберг - Звезды видят все Страница 3

— Знаю я их, этих несчастных! Всегда-то на них нападают и избивают! А у меня здесь не благотворительный институт. Уходите-ка подобру-поздорову и оставьте меня в покое!

— Я требую, чтоб вы немедленно открыли дверь и оказали женщине помощь! — энергичным тоном заявил незнакомец, а потом добавил: — Разумеется, ваши труды будут вознаграждены!

— Подождите, я сейчас спущусь!

С легким стуком окно снова затворилось. Прошло несколько минут, пока внутри дома раздались шаги. Заскрипели ступеньки лестницы, кто-то, шлепая туфлями, медленно подошел к двери. В окошке, расположенном над входной дверью, замерцал тусклый желтый свет. Было слышно, как в замке повернулся ключ, а потом послышались какие-то скрежещущие звуки, которые позволили ожидавшему за дверью человеку предположить, что отодвигается тяжелый железный засов.

Наконец дверь медленно приоткрылась.

Настороженно и беспокойно смотрели в черноту ночной улицы темные глаза.

Тем же настороженным взглядом хозяин посмотрел на незнакомца с девушкой на руках и лишь после этого окончательно раскрыл дверь, а сам, хромая, отступил в сторону.

— Прошу вас! Входите! Что с ней? — коротко спросил он.

Незнакомец не ответил, лишь кивком головы показал на потерявшую сознание девушку. Врач равнодушно пожал плечами, тщательно запер дверь и пошел вперед по выложенному каменными плитами коридору. В помещении стоял неприятный сладковатый запах. Врач открыл одну из дверей с левой стороны, и в тот же момент из комнаты в коридор хлынул поток яркого света.

Незнакомец молча последовал за врачом в приемную. Тот показал ему на стоящий в углу диван.

— Положите ее туда!

Пока незнакомец осторожно укладывал девушку на диван, врач придвинул стеклянный столик с инструментами и включил лампу над диваном. Он осторожно повернул лицо тихо стонавшей пациентки к свету. Девушка на мгновение приоткрыла глаза, но, ослепленная яркой лампой, снова их закрыла. На мокрые от дождя и слегка льющиеся волосы из раны все еще сочилась кровь. Врач положил голову девушки повыше, внимательно осмотрел рану и, искоса взглянув на незнакомца, сказал, покашливая:

— На этот раз все обойдется!

Человек облегченно вздохнул. Его глаза, которые до сих пор с немым вопросом смотрели на врача, теперь с неподдельным интересом разглядывали девушку.

«Собственно говоря, красивой ее не назовешь, — подумал он. — Но что-то делает это лицо с мелкими чертами очень привлекательным. Женское обаяние! Нет, все дело, наверное, в известной гармонии и пропорции!»

Врач выпрямился.

— Ну вот, рану я промыл! Теперь осталось перевязать ее и…

Незнакомец перебил его:

— Она сможет дойти домой одна, когда очнется? — И, не дожидаясь ответа старика, добавил: — Я незнаком с этой девушкой и, к сожалению, не могу больше ждать.

Старик резко повернул голову. Лысый череп, греческий нос и хищные глазки делали его похожим на коршуна, подкарауливающего свою жертву.

— Идти она не сможет, придется вам разориться на такси, — сказал он с иронией.

Незнакомец открыл бумажник и коротко спросил:

— А сколько я должен вам за труды?

Старик повернулся к письменному столу, на котором в беспорядке лежали бланки для рецептов, пустые коробки из-под ампул, книги. Между всем этим — баночки с мазями, бутылки и наполненная до краев пепельница.

С равнодушным лицом он назвал довольно крупную сумму и добавил, словно в оправдание:

— Сейчас ночь, сами понимаете! Работы хватает и днем!

При этих словах уголки рта незнакомца на какое-то мгновение презрительно опустились вниз. Он молча положил деньги на письменный стол и уже на ходу стал застегивать свой плащ. При этом он посмотрел, словно прощаясь, на девушку, лежащую на диване. Старик все еще возился у письменного стола и, лишь услышав, как хлопнула входная дверь, он, шлепая своими туфлями, поплелся к двери, чтобы закрыть ее на засов.

Выйдя из дома, человек остановился и поднял воротник плаща. Дождь перестал. По небу мимо серебристой луны ветер гнал светлые обрывки туч.

Неизвестный взглянул на светящийся циферблат ручных часов и удивленно присвистнул:

— Черт возьми, а уже поздно!

Не оглядываясь, он отправился в обратный путь: миновал матросский кабачок и направил стопы в сторону переулка на Западной набережной.

На том месте, где на девушку было совершено нападение, он непроизвольно замедлил шаги; все вокруг было тихо и спокойно. Тогда он отправился дальше и после короткого раздумья свернул в узкий переулок со старыми двухэтажными домами каркасного типа. Пахло рыбой, дымом и пищевыми отходами. Здесь жили моряки и портовые рабочие.

Луч карманного фонарика скользил по темным домам, словно выискивая что-то, улица пульсировала и клокотала. Детский плач и чья-то ругань смешивались с приглушенной мелодией песни, с лаем и жалобными завываниями собаки.

После недолгих поисков человек перешел улицу и направился к одному из домов. На его стук в первом этаже приоткрылось окно, и женский голос спросил:

— Кто там?

— Я разыскиваю Класа Стина. Он здесь живет?

— Да, это мой сын. А что вам от него нужно?

— Я должен с ним поговорить. Он дома?

Женщина замялась, видимо, не зная, что ответить, но в этот момент на лестнице послышались чьи-то тяжелые шаги, дверь распахнулась, и в слабо освещенном проеме появилась массивная мужская фигура.

— Вы хотите со мной поговорить? Входите, на улице сейчас холодно! — И вразвалку, походкой моряка, он пошел впереди, открыл одну из дверей и пригласил гостя в комнату.

3

Желтый свет лампы преломлялся в шлифованном стекле винных рюмок. Хрусталь и вино рисовали на белоснежной скатерти стола золотистые пятнышки со светлыми искрящимися лучами. Теплым блеском отпивала жемчужно-матовая чайная чашка. Она стояла на столе, чинная и спокойная, такая же спокойная, как и рука, которая протянулась к ней. Эта холеная рука принадлежала известному хирургу д-ру Бергеру. Не вставая со своего места, он немного подался вперед. Свет от торшера бросил при этом светлые блики на его гладко зачесанные назад волосы. Стекла очков в роговой оправе сверкнули при этом.

— Почему задерживается Тербовен?

Д-р Бергер задал этот вопрос хозяину дома, адвокату Яну Хофстраату, который тоже сидел в глубоком кресле и задумчиво следил за дымком из своей трубки. Он ответил не сразу, все так же задумчиво продолжал он смотреть, как поднимался и вновь опускался серый дымок, образуя нежные маленькие облачка, вспыхивал серебром, попав в круг света, образованный лампой, и, продолжая плыть дальше, сливался с голубоватым дымком от сигареты, которую курил редактор Рене Роньяр, третий человек, сидевший за маленьким изящным курительным столиком в кабинете Хофстраата. Роньяр, родившийся на юге Франции, был темноволосым веселым и остроумным человеком. Рядом с высоким и стройным врачом и грузным адвокатом он казался маленьким и хрупким.