Владимир Михайлов - Искатель. 1973. Выпуск №4 Страница 3

— Со мной вроде не все ладно.

Он ответил не сразу.

— Подбери оружие и ползи сюда.

Я двинулся дальше. Солнце припекало, трава пахла не сильно, но проникновенно, хотелось уснуть и во сне увидеть свой дом, где ветреными ночами память о предках шуршит на чердаке. У меня никогда не было такого дома, и потому я оказался тут, и полз, полузакрыв глаза, пока не прибыл туда, где, как я помнил, стрелок бросил оружие. Место было то самое, да и Пират подстраховал.

Вышел точно.

Конечно, найти в траве полуметровый предмет, особенно передвигаясь ползком, не так просто. Я пошарил вокруг, потом пополз по спирали, уминая траву. Через две минуты я нашел сук, еще через две секунды — второй и тут же третий. Никакого оружия не было. Я осмотрел сучья один за другим. Пожалуй, на расстоянии в триста метров каждый из них мог напоминать оружие, но стрелять-то из них было нельзя, в этом я как-нибудь разбираюсь. Я вертел и нюхал их, потом плюнул и пополз, оставив сучья на умятом пятачке.

Я был примерно на полдороге, когда трава зашуршала сильнее. Разведчик не станет пренебрегать таким предупреждением. Я приник к земле, потом осторожно поднял голову, увенчанную пучком травы. Это был заяц. Он мчался, пересекая поляну, и кто-то — собака или волк — настигал его. Было ясно, что косому не уйти. У меня зудел указательный палец, но я удержался: мне пока ничто не угрожало. Я вздохнул и рассчитал, что зверь настигнет зайца за пятачком, откуда я полз. Заяц сделал высокий прыжок и выскочил на утоптанное место. Потом мне захотелось плакать.

Жалость тут ни при чем. Волкам положено жрать зайцев, и ничего тут не поделаешь. Но тут вышло не так, и плакать мне захотелось от недоумения. Потому что все последующее не лезло ни в какие ворота — даже в ворота самого большого дока на Космостарте, около Земли.

Заяц выскочил на пятачок (я приподнялся, чтобы увидеть местного волка в деле, это бывает нужно) и приник к земле. И исчез.

Вместо него с земли вскочил карлик — такой же, как те, первые. Я не знаю, откуда он взялся и куда делся ушастый. В сказки я не верю: мы навидались столько настоящих чудес, что сказочные нас не щекочут. Но заяц исчез со своими ушами, косыми глазами и рассеченной губой, а карлик вскочил, и в руках у него был сук — один из тех, что я недавно вертел в руках. Карлик вскинул его к плечу — волк был уже на прыжке, — и блеснул огонь, и прозвучали выстрелы… Волк перекувырнулся через голову и замер.

Только тут я опомнился и перекинул камеру на грудь, чтобы запечатлеть это в назидание учащимся. Упавший волк скрылся в стеблях, а карлик сидел на примятой траве и внимательно разглядывал сучья. Потом он поднял голову и — я услышал — что-то сказал своим высоким голоском. С места, где упал волк, поднялся второй карлик. Они уселись рядом и стали разбираться в сучьях, что-то тараторя. Кажется, в чем-то они не соглашались. Потом один из них стал рыть яму суком; земля летела так, словно он действовал лопатой. Другой туземец побежал к опушке и скрылся в тени.

Я решил, что с меня хватит. Я хотел, чтобы Марк Туллий выдал мне лекарство, положил на лоб свою спокойную руку и, констатировав тепловой ударчик, предложил полежать с полчасика в тени. Иначе — чувствовал — я совсем выйду из строя.

Я дополз и по их странно блестевшим глазам понял, что они видели то же, что и я, и неизвестно, кто кому должен помогать.

Тем временем ушедший вернулся. С ним пришло несколько туземцев, среди которых были, по-видимому, и женщины, судя по иной одежде; фигурой они практически не отличались, и в них не было той привлекательности, которую особенно ясно замечали мы, годами не бывающие дома. Пришедшие тащили разные палки и обрезки досок, что ли. Потом нечто показалось из-за деревьев. Представьте себе, что едет платформа, доверху нагруженная всяческим ломом, в кабине сидит водитель, и руки его лежат на баранке. Потом уберите этот транспортер или сделайте его невидимым — и получите удовольствие наблюдать, как в воздухе плывет человек, сидящий ни на чем, полусогнув ноги и вытянув руки, а позади, ничем с ним не связанная, плывет куча груза, меняя скорость и направление вслед за человеком, не приближаясь и не отставая. Вот такую картину мы и увидели; невидимый транспортер подкатил к моему пятачку, водитель сделал движение рукой, и лежащая на воздухе куча груза стала перекашиваться, словно это был самосвал, и наконец весь мусор посыпался на землю. Водитель опять пошевелил руками, словно переключал рычаги, и плавно полетел по воздуху — на высоте метра от земли — в обратном направлении. Я в тоске закрыл глаза.

Уткнувшись носом в траву, я пытался сообразить, в какой миг и в каком месте сознание мое, обычно ясное, сошло с курса и тронулось по дороге к безумию. В том, что я свихнулся, у меня не оставалось сомнений, да и остальные трое, видно, не избегли этой участи. Я слышал, как они обменивались мыслями, лежа тут же, рядом со мной, «Этого им без крана не поднять», — уверенно сообщил Старый Пират. «Ну», — глубокомысленно ответил Марк Туллий. «А вдруг…» — начал было стажер и умолк. «Ну!» — сказал Марк Туллий, но уже другим тоном. «Ах ты, дьявол!» — излучил Пират и подавился. Я не стал глядеть, мне было хорошо, в меру прохладно, хотелось уснуть и увидеть во сне что-нибудь обычное, джунгли на Анторе или суп из концентратов. «Это не будет держаться, — снова предсказал Пират, — и вообще вся конструкция блеф». Марк Туллий снова ответил нечленораздельно, лишь интонация позволяла понять, что он сомневается. Стажер вдруг засмеялся вслух, а Пират чертыхнулся и сказал опять на линтеле: «Миша, давай аптечку, это все не к добру». Через минуту я почувствовал, что мне засучивают рукав. Я позволил вогнать в меня все, что Марк Туллий нашел нужным, выждал еще минуты две и открыл глаза.

На поляне уже возвышалась башня — что-то вроде конуса, стоящего на своей вершине, а странный народец собрался на задранном к небу основании и продолжал строить. Строительство у них было, как я понял, пустяковым делом: стоило приложить одну часть конструкции к другой, и она прирастала как приваренная. По всем законам механики эта башня должна была перевернуться еще в самом начале, но ничего подобного с нею не приключилось, и она продолжала расти. Нашему зелью пора было бы подействовать, но картина не исчезала, оставалось предположить, что все это происходило в действительности, хотя и не имело права. Сейчас народец находился уже метрах в семи над поляной. Старый Пират, подслушав, наверное, мою мысль, проговорил: «Да, странные эффекты дает порой облучение. Да и вообще… — Тут его мысль обнаружила новое русло и кинулась по нему. — А вообще-то все это вполне реально — существуют законы вероятности, и весьма возможно, что мы попали в такой уголок мироздания, где они проявляются не так, как у нас. Симметрия, симметрия… — Старый Пират, как и всякий философ, был в физике дилетантом и, как полагается дилетанту, порой преклонялся перед многозначительными формулировками законов куда больше, чем они того заслуживали. Вот и сейчас он стал неслышно разглагольствовать на эту тему, — Что есть абсолютно невозможное? — спросил он и сам тут же ответил: — Событие, при котором не соблюдается какой-либо фундаментальный закон. Прочие же явления могут быть маловероятными, но не невозможными. Так что стоит еще подумать над тем, какой закон запрещает обычной ветке стать огнестрельным оружием. Вне сомнений, можно найти такую цепь событий, при реализации которых этот сук может и даже неизбежно должен стать оружием и выпускать пули. Например…»