Джек Лондон - Бог его отцов Страница 3

   — Да оставьте вы кликушеский тон! — с раздражением вскричал Гей Стокарт и указал по направлению индейского лагеря.

   Стордж Оуэн, миссионер и ставленник Господа на земле, подошел к самому берегу и распорядился, чтобы вынесли на сушу все его вещи. Тогда Гей Стокарт подошел совсем близко к нему.

   — Послушайте! — сказал он, коснувшись плеча миссионера. — Вы какого мнения насчет своей безопасности?

   — Моя жизнь, равно как и смерть, — в руках Господа, и в его саду я лишь работаю по его начертаниям.

   — Ах, да бросьте же эти слова! Вас не пугает мученическая смерть?

   — Да исполнится воля Господа.

   — Хорошо. Если вы очень хотите, воля Господа исполнится именно здесь. Но все же я считаю своим долгом предупредить вас и дать вам некоторый совет. От вас зависит принять его или не принять. Заявляю вам, что, оставаясь здесь, вы сами себя обрекаете на смерть, — и не только себя, но и нас, Билла, мою жену…

   — Она не христианка!

   — Повторяю, что вы смертельно угрожаете всем нам. Последнюю зиму я провел и прострадал вместе с вами и знаю, что вы очень добрый человек. Конечно, я считаюсь с вашей почтенной миссией обращать язычников, но все же очень прошу вас хоть немного подумать о последствиях. Тут живет Батист Красный — не индеец, а человек одного с нами происхождения. С одной стороны, он так же упрям и стоек, как я когда-то был, а с другой стороны — так же ограничен и фанатичен, как вы теперь. Раз только вы сойдетесь, я умываю руки, умываю даже в том случае, если вы пригрозите мне вечным пребыванием в аду. Поняли меня? Если поняли, то немедленно воспользуйтесь моим советом и убирайтесь отсюда. Уезжайте вниз по реке, и вы попадете к русским, среди которых найдете много священников. Они, наверно, помогут вам переехать Берингово море и вернуться в цивилизованный мир. Послушайтесь меня и оставьте нас как можно скорей.

   — В сердце моем Господь, а в руке — Евангелие его, и мне нечего бояться ни козней дьявола, ни козней человеческих, — торжественно ответил миссионер. — Я все же встречусь с этим ужасным человеком и попытаюсь воздействовать на него словом Божьим. Лучше вернуть в лоно христианства одну заблудшую овцу, чем обратить тысячу язычников. Сильный во зле будет так же силен и в добре. Примером тому может служить Савл, ушедший в Дамаск с тем, чтобы пригнать в Иерусалим пленных христиан. Сказано в Евангелии следующее: «И послышался ему голос Спасителя: — Павел, за что преследуешь меня? — И с того дня Павел перешел на сторону Господа Иисуса Христа и потом был велик и ревностен в спасении душ человеческих». И, подобно Павлу Тарсийскому, я работаю в саду Божьем и из любви к нему терплю напасти и горести, насмешки и презрение, боль и страдания.

   Он тут же обратился к своим лодочникам:

   — Не забудьте захватить чайник, мешок с чаем, олений окорок и котелок.

   После того как прибывшие с ним люди — им же обращенные в христианство — вышли на берег, все трое, не выпуская из рук дорожных принадлежностей, опустились на колени и возблагодарили Бога за благополучное прибытие на место.

   Гей Стокарт смотрел на всю эту церемонию с насмешливым и вместе с тем неодобрительным видом. Он отличался слишком трезвым и положительным взглядом на вещи, и подобные торжественные проявления были всегда чужды ему.

   Между тем из своей палатки выглянул Батист. Глядя на все то, что происходит на стороне белых, он вспоминал о женщине, которая жила с ним в лесистых горах, — вспоминал и о дочери, похороненной где-то около сурового Гудзонова залива.

III

   — Батист, перестанем говорить об этом. Да не то что говорить — и думать об этом нечего. Я согласен с вами, что этот человек очень плохо понимает житейские дела и просто глуп, но при всем том, я не могу отречься от него.

   Гей Стокарт замолчал. Видно было, что эти слова выражали всю его душу, всю грубую этику его существования.

   — Послушай, Батист, — продолжал он после паузы. — Он уж давно приелся мне; против своей воли он сделал мне много плохого. Но опять же… Как это ты не хочешь понять, что мы с ним одной расы? Он белый и… Да будь он даже негр, я не позволил бы себе отстоять свою жизнь за счет его жизни.

   — Хорошо! — заявил Батист Красный. — Я сделал вам большое одолжение тем, что дал право выбора. Я теперь ухожу от вас, но скоро вернусь — вернусь со всем моим народом. И тогда вам опять придется выбирать: либо я убью вас, либо вы откажетесь от своего Бога. Если же вы хотите, чтобы я оставил вас в покое, отдайте мне миссионера. Если вы этого не сделаете, вы погибнете. Мое племя ненавидит всех вас, даже ваших младенцев. Вот посмотрите: наши дети завладели вашими лодками.

   Он указал на реку. Нагие индейские ребятишки на лодках белых неслись по течению; очутившись за пределами ружейного выстрела, они взялись за весла и стали торопливо грести по направлению к берегу.

   — Отдайте в наше распоряжение миссионера, и я верну вам лодки, — сказал Батист Красный. — Хорошенько обдумайте мое предложение. Я не хочу, чтобы вы торопились.

   Гей Стокарт покачал головой. Он взглянул на жену, державшую у груди ребенка, и, весь во власти колебаний, не находил в себе силы смотреть на стоявших около него белых.

   Его сомнения разрешил миссионер, который после решительного заявления Батиста подошел совсем близко.

   — В моей душе нет страха, — сказал он. — И я хоть сейчас готов идти к неверующим. У нас еще достаточно времени, я верю в чудо и надеюсь, что к одиннадцатому часу мне удастся обратить язычников на путь истинный.

   — Вот вам удобный случай! — шепнул Билл на ухо Стокарту. — Самое лучшее будет, если он пойдет к ним заложником. Пусть они устраиваются там с ним, как хотят.

   — Нет, — твердо ответил Стокарт. — Я обещал ему, что мы поведем переговоры вполне честно. Тут, Билл, все равно что на войне, и поэтому надо считаться с правилами войны. Он до сих пор вел себя очень честно, даже предостерег нас, и поэтому я не смею нарушить мое слово.

   — Он все равно исполнит свое обещание.

   — Я знаю это, но тем больше оснований для меня быть таким же честным. Я не должен допустить, чтобы он оказался честнее меня. Ведь ты понимаешь, что если мы отдадим ему миссионера, то раз навсегда покончим с этим делом. Как же по-твоему: отдать?

   — Нет… — колеблясь, произнес Билл.

   — Вот видишь! И ты не решаешься!

   Билл смутился, покраснел и перестал спорить. Батист Красный терпеливо ожидал ответа.

   Гей Стокарт подошел к нему и сказал следующее:

   — Послушай, Батист. Тебе известно, что я пришел сюда с целью идти дальше на Койокук. Ты знаешь, что у меня не было никаких дурных тайных мыслей. Их тогда не было и теперь нет. Вдруг приходит сюда этот священник. Ведь не я же привел его сюда. Он пришел бы сюда независимо от того, здесь я или нет. Но теперь, раз он здесь, и раз он — мой единоплеменник, я обязан стать на его защиту. Если ты, Батист, и весь твой народ будете добиваться своего, вам еще хуже будет. Замрет жизнь в вашем поселке; совсем, точно после голода, опустеет ваш лагерь. Конечно, мы пострадаем, но и твои люди…