Уилбур Смит - Божество реки Страница 30

Однако и без моей помощи Тан выдержал первую смертоносную атаку. Хотя Расфер нанес ему еще две раны — неглубокие порезы на левом бедре и на бицепсах правой руки, он продолжал уворачиваться, отбивать удары и уклоняться от них. Расфер продолжал наступать на него, не давая ему отдохнуть, собраться с силами и протереть глаза. Через несколько минут Расфер начал пыхтеть и хрипеть, как огромный лесной вепрь, и весь покрылся потом. Его бесформенный торс заблестел в свете факелов. Но от этого удары его не стали слабее или медлительнее.

Хотя сам я и не великий фехтовальщик, я занимался этим искусством. Поэтому часто смотрел, как Расфер тренируется на оружейном дворе, и очень хорошо знал его стиль фехтования. Он великолепно владеет атакой самум (»подобно ветру пустыни»). Этот прием прекрасно соответствовал звериной мощи его тела. Я сотни раз видел, как он отрабатывал этот удар, и теперь по положению его ног понял, что он готовится к нему. Это последнее усилие, которое завершит бой.

Вырываясь из рук стражников, я снова заорал Тану:

— Самум! Приготовься! — Мне показалось, что мои слова утонули в реве толпы, переполнявшей храм, потому что Тан никак не отреагировал на них. Позже он сказал мне, что слышал меня и что второе мое предупреждение действительно спасло ему жизнь — ведь его правый глаз был залит кровью.

Расфер отступил назад на полшага — классическое начало самума, на мгновение ослабив давление на противника, чтобы тот занял нужную позицию. Потом он перенес вес на правую ногу, выставил вперед левую и после этого, оттолкнувшись правой ногой, оторвавшись от пола и выставив клинок перед собой, прыгнул вперед и понесся на врага, как чудовищный стервятник, взлетающий с трупа. Когда ноги его оторвались, а конец клинка нацелился на горло Тана, мне показалось, что удар неотразим. Ничто не сможет остановить смертоносный клинок. Он найдет свою цель. Существует только одна классическая защита от самума — это удар с остановкой.

В тот самый момент, когда Расфер уже не мог остановиться, Тан тоже бросился вперед с равной силой, но превосходящей грацией. Как стрела, выпущенная из лука, он рванулся на своего врага. Когда противники столкнулись в воздухе, меч Тана встретил клинок Расфера и скользнул вдоль него до самой рукоятки, жестко остановив его полет. Тан великолепно выполнил удар с остановкой.

Вся мощь и скорость столкнувшихся мужчин пришлась на клинок Расфера, тот не выдержал и треснул, оставив Расферу рукоять с коротким обломком. Затем противники сцепились, обхватив друг друга руками. Хотя клинок Тана остался целым, Расфер сумел зажать его руку, и Тан не мог воспользоваться им. Обе руки Тана и его меч оказались за спиной Расфера. Бойцы начали бороться, обхватив друг друга.

Борьба — одна из обязательных военных дисциплин, которой обязан владеть каждый воин египетского войска.

И вот теперь, сжимая друг друга в сокрушительных объятиях, противники кружили по сцене и старались повалить друг друга. Они рычали, пытались сделать подножку, ударить друг друга забралами шлемов, но силы и решимость были равны.

Зрители давно уже поняли, что перед их глазами разыгрывается настоящий поединок не на жизнь, а на смерть. Я подумал было, что их аппетиты поугасли после первого акта мистерии, но ошибся. Они были неутолимы и снова, и снова жаждали крови…

Наконец Расфер вырвал правую руку из объятий Тана. Он все еще сжимал в кулаке рукоять с коротким обломком клинка. И начал махать обломком, стараясь ударить в лицо Тана и попасть ему по глазам и по ране на лбу, чтобы усилить кровотечение и ослепить врага. Тан уклонялся от ударов, принимая их краем бронзового шлема. Как питон, извивающийся вокруг своей жертвы, он воспользовался моментом и обхватил покрепче грудь Расфера. И так сильно сжал своего противника, что лицо Расфера стало распухать и наливаться кровью. Тан выжимал из него воздух, и тому приходилось бороться с удушьем. Он начинал слабеть. Тан сжимал до тех пор, пока фурункул на спине Расфера не лопнул и желтый гной не потек до самого пояса.

Расфер задыхался, лицо его скривилось от боли, когда нарыв прорвался, и на какое-то мгновение он дрогнул. Тан заметил это, собравшись с силами, и начал теснить противника, опустив плечи и чуть поднимая его назад и вверх. Расфер терял равновесие, а Тан жал сильнее и сильнее, заставляя сделать шаг назад. Как только Расфер поддался, он пошел назад не останавливаясь, а Тан толкал его все дальше и дальше через сцену, направляясь к одной из гигантских каменных колонн. Сначала никто из присутствующих не понимал, что Тан задумал, а затем мы увидели, как он опустил меч горизонтально и прижал рукоять к хребту Расфера.

Клинок Тана с разгона ударился о каменную колонну. Металл заскрежетал по граниту, и вся сила удара пришлась на рукоять меча. Она остановила обоих мужчин, и вся мощь двух тяжелых тел загнала рукоять меча в хребет Расфера. Человека послабее это могло бы убить, и даже Расфера удар парализовал. Он вскрикнул от острой боли, выдохнув остатки вонючего воздуха из легких, и вскинул руки. Сломанная рукоять меча вылетела из его пальцев и покатилась по каменному полу.

Колени Расфера подогнулись, он повис в руках Тана. Тан подставил под его тело бедро, а затем мощным движением корпуса бросил Расфера через себя. Тот рухнул на каменные плиты с такой силой, что я услышал, как ребра его затрещали, словно прутья в костре. Затылок запрыгал по каменным плитам, как тыква, сброшенная со скалы, и воздух со свистом вырвался из глотки.

Он застонал от боли. У него едва хватило сил, чтобы поднять руки и признать свое поражение. Однако Тан был настолько захвачен яростью боя и разгорячен ревом толпы, что просто обезумел. Он встал над телом Расфера и высоко поднял меч клинком вниз, схватившись за рукоять двумя руками. Зрелище это было ужасное. Кровь из раны на лбу превратила его лицо в блестящую дьявольскую маску, волосы на груди пропитались потом и кровью, и красные полосы проступили на одежде.

— Убей его! — ревела толпа. — Убей негодяя!

Острие меча Тана нацелилось в середину груди Расфера, и я приготовился увидеть, как его удар пронзит насквозь огромное тело. Я хотел, чтобы Тан сделал это, поскольку ненавидел Расфера больше, чем кого бы то ни было. Боги знают, у меня были на то причины: именно он оскопил меня, и я жаждал отомстить этому чудовищу.

Но желание мое было тщетным. Мне следовало бы лучше знать Тана: он никогда не убьет сдавшегося врага. Я увидел, как безумный огонь начал гаснуть в его глазах. Он чуть тряхнул головой, словно беря себя в руки, а затем, вместо того чтобы проткнуть поверженного врага, медленно опустил клинок, пока острие не укололо грудь Расфера, где среди спутанных грубых волос появилась гранатовая капелька крови. И Тан снова принялся играть свою роль.