Цыганенок - Ольга Гришина Страница 30

– Мой папа большой начальник! Он ездит на машине. И нам все завидуют.

– Откуда ты это знаешь?

– Мама сказала.

– Ты никому больше об этом не говори, это тайна.

– Да?!

– Юля! – раздался крик матери, но сама она не вышла.

– Иду, мама! – ответила Юля и побежала к воротам. Около двери она обернулась и улыбнулась на прощанье Василю. Он остался на прежнем месте, пытаясь сдержать смех. Его давно так не веселили. Девочка так искренне все ему рассказала о себе, как будто он был ее близким другом. Это было очень необычно.

На следующий день Юля снова вышла к нему.

– Мама не знает, что я здесь, она заставила меня съесть манную кашу. Я ее не люблю. Не маму, манную кашу. Интересно, кто придумал манную кашу, если бы мне сказали, что нужно придумать кашу, я бы придумала очень вкусную, такую, как мороженое или дыня. Но меня никто об этом не просит, поэтому мне приходится есть такую. А ты любишь кашу? – начала девочка.

– Нет, но меня никто не заставляет ее есть.

– А что ты любишь?

– Мясо, разные овощи.

– Овощи – это вкусно, но только не вареная морковка, меня от нее тошнит. Бабушка выращивает помидоры. Однажды у нее вырос огромный помидор. Он стал таким толстым, и я все ждала, что он лопнет и забрызгает все вокруг. Я просила, чтобы его не трогали, хотела посмотреть, что с ним случится, если его не сорвать. Но он не лопнул, а оторвался и упал на землю. Ой, совсем забыла, сейчас я тебе кое-что принесу, – сказала Юля и убежала за дверь. Она долго не появлялась, и Василь решил, что больше не увидит девочку. Он с грустью смотрел на открытые ворота. Но она вернулась, в ее руках дергался испуганный цыпленок.

– Помоги же мне, – попросила Юля.

Василь взял птицу и спросил с удивлением:

– Зачем ты ее принесла?

– Ты же говорил, что у вас нет кур, мне стало жаль тебя. Она сейчас маленькая, но скоро вырастет, и ты будешь есть по утрам омлет. Я думаю, мама не обидится, у нее много их. Они появляются из яиц, если не делать омлет. Поэтому я переложу одно яйцо из холодильника обратно в корзину, может, завтра оно станет цыпленком, и мама не заметит пропажи. А почему ты смеешься?

Василь не знал, что ей ответить. Он смеялся, и девочка присоединилась к нему.

– Ты очень добрая. Но я не могу взять эту курицу. У меня дома она не проживет и дня, ее сразу съедят.

– Тогда я отнесу ее обратно, я не хочу, чтобы ее съели, – сказала Юля и убежала вместе с птицей.

Мальчик смотрел ей вслед, понимая, что вряд ли увидит ее еще раз в этот день. Он знал, что будет вспоминать ее перед сном. Завтра наступит понедельник, а с ним отъезд мужчины, которого так ждет Ардом. «Возможно, это будет последний день слежки, далее брат придумает для него что-нибудь новое», – размышлял Василь. Он влез на дерево и оставался там до тех пор, пока огни в окнах не погасли. Тогда он сказал:

– Спокойной ночи, Юля.

По дороге домой ему хотелось плакать. Так легко было привыкнуть к этим людям, а они его почти не заметили. Теперь нужно было возвращаться в свою жизнь, где его ожидало множество нерешенных вопросов и холод одиночества. На время он забыл обо всем этом, но не смог избавиться совсем.

Ночью планы братьев перестали быть для Василя секретом. Они ждали отъезда мужчины, потому что хотели ограбить его дом, не встретив сопротивления. Женщина и ребенок не были помехой, с ними легко будет справиться. Братья договорились не применять силу без необходимости, но если все же придется, то они постараются причинить как можно меньше вреда. Ардом поведал остальным все, о чем рассказывал Василь в течение последних дней: о расположении комнат, о том, когда люди ложатся спать.

Мальчик внимательно слушал его, находясь в соседней комнате. Он понял, что догадывался о замыслах брата, но боялся поверить. Теперь сомнений не оставалось. Василь помогал организовать преступление против невинных людей. Он был таким же участником, как и остальные. Завтра он будет сидеть на месте, в то время как в доме, который он успел полюбить, произойдет ограбление. Братья растопчут цветы, ворвутся внутрь, напугают Юлю и ее мать, а возможно, и причинят им боль. Сможет ли девочка забыть это происшествие когда-нибудь?

Василь решил, что должен как-то помешать осуществиться злодеянию. Но чем больше он думал над этим, тем больше убеждался в том, что ничего не может сделать. Ардом был его братом, а любое вмешательство будет опасно для него. Мальчик не имел права вредить ему. Эти люди чужие, они не знают о нем ничего, и, возможно, он никогда их больше не увидит. Они как-то переживут потерю денег, заработают еще больше и забудут об ограблении. «Если это должно произойти, то он не сможет помешать», – решил Василь. Мальчик думал всю ночь, и, когда начало светать, стал собираться, зная, что последний раз помогает братьям. В дальнейшем он не будет подчиняться Ардому, но в этот день выполнит все, о чем тот просит.

– Василь, ты еще здесь? Ты должен спешить, убедись, что мужчина уехал, и дождись вечера. Вдруг он вернется. Мы будем ждать тебя дома, – сонным голосом сказал брат.

Мальчик открыл дверь и вышел во двор. Утренняя свежесть немного взбодрила его. Голова болела из-за бессонной ночи, но это тревожило его меньше всего. Впереди ждал нелегкий день, а возможно, самый тяжелый в его недолгой жизни. Нужно было следить за людьми, не подозревающими о том, что их ждет. Видеть улыбки на их лицах, слушать смех и знать, что скоро на смену веселью придут слезы и отчаяние. Он, скрытый листвой враг, будет подглядывать за их жизнью, подмечать малейшие подробности, чтобы потом братья смогли нанести точный удар. Он не хотел этого. Как и тогда, после истории с мужчиной на скамейке, он чувствовал, что противен себе. Ему хотелось кричать, звать на помощь, убегать, делать все, кроме того, что он должен.

Его ноги часто спотыкались о кочки, и однажды он даже упал. Но, так или иначе, мальчик приблизился к дому и влез на дерево. Он пришел рано, поэтому двор был пустым. Только цветы, не покидающие своих грядок, пробуждались, умываясь росой. Василь с надеждой смотрел на них, пытаясь найти оправдание для себя. Он не был виноват. Он тоже рос там, где ему суждено было родиться. Его семья – это все, что он знает. Кого же еще ему любить? Мать, сестры, братья всегда