Мэри Стюарт - Гончие Гавриила Страница 31

― Значит, договорились. ― Он решительно встал. ― Сейчас перелезу обратно и, если им интересно, они увидят, как я возвращаюсь в деревню. Ты сказала, что ужин там в десять, а бабушка Ха приняла тебя примерно в двенадцать. Просто на случай, если она опять захочет с тобой пообщаться, лучше договоримся, что я буду с задней стороны дворца после десяти тридцати. Если не сможешь открыть ворота, я полаю по-лисьи под стеной. Если можно будет влезать, высуни в окно полотенце или просто что-нибудь светлое, чтобы я увидел. Понимаю, мыльная опера, но простые идеи обычно работают лучше всего. На самом деле, я предпочитаю залезть в окно, поскольку гончие там бегают всю ночь.

― Господи, я и забыла… Не знаю, смогу ли я с ними что-нибудь сделать. Если меня снова позовут к бабушке, то их, может быть, запрут, но в другом случае…

― Рискнем, не волнуйся. Дом большой. Вернемся к нашим планам.

― А фавн?

― Мне кажется, его тишину можно купить, а тебе?

― Ты, наверное, сможешь.

― К тому же никто не может из деревни перейти через Нар-Эль-Сальк и доложить, что на улице целый день стоит белый «Порш». Немного подожду, чтобы увериться, что тебя впустили во дворец. Если не впустят, спускайся опять к реке, и опять подумаем. Но уверен, что ты войдешь.

― Тебе-то хорошо. Но я не хочу проводить еще одну ночь даже без ночной рубашки.

― Я не виноват, это воля Аллаха. Принесу тебе зубную щетку, но будь я проклят, если полезу через водопад, держа в руках ночную рубашку. Можешь одолжить у бабушки Ха.

На этой ноте закончился наш разговор, и Чарльз отправился обратно к водопаду.

8. Ночной визит

But who shall teach thee what the night comer is?

Все пошло именно как хотел Чарльз. Даже немного слишком легко. Яссим, должно быть, подумал, что внутрь просится Насирулла, и немедленно открыл ворота. Увидел меня, забормотал непонятно что, и через секунду или две я объяснялась с Джоном Летманом.

Если он и растерялся, то скрыл это очень хорошо.

― Глупо, что я не подумал про реку, особенно, когда не появился Насирулла. Это уже случалось после сильного дождя, когда снега еще не растаяли. Конечно, вы должны остаться. И вы правда поднимались так далеко вдоль реки, чтобы найти переход?

― Да, прямо до истока, по крайней мере я так думаю. Это что-то вроде водопада со скалы. Шофер думал, что можно перебраться на тот берег, если он мне поможет, но я вовсе не скалолаз и не собиралась рисковать. Поэтому мы сдались, и я вернулась.

― Он уехал в Бейрут?

Я кивнула.

― Сказал, нет никакого шанса, что вода спадет до завтра. Поэтому я попросила его передать моему кузену Чарльзу, чтобы он не приезжал, потому что тетя Харриет плохо себя чувствует и не может его видеть. Во всяком случае, я так сказала. Подробнее я ему объясню при встрече. Вы собираетесь ей сказать, что я вернулась?

Он задумался, потом махнул рукой и улыбнулся.

― Не уверен. Отложим решение, пока она не проснулась, ладно?

― Играете на слух, да?

― Именно так. Возвращайтесь в ваш сад, мисс Мэнсел. Вы как раз успели к полднику.

Или Яссим уже сообщил новости Халиде, или обычно она завтракала с Джоном Летманом. Через несколько минут после моего прибытия в сераль девушка появилась с подносом, накрытым на двоих. Она поставила его на стол, а потом, глядя на меня, обрушила на Джона Летмана поток арабского, напоминавший шипение рассерженной кошки. Он воспринимал неожиданный шквал спокойно, только один раз возразил. В конце концов, глядя на часы, Летман сделал какое-то удовлетворившее ее заявление. То есть она замолчала и ушла, еще раз недовольно взглянув на меня и так резко повернувшись, что черная юбка завилась водоворотом.

Этим утром она не оделась в красивый шелк и не накрасилась. Просто черное рабочее и не слишком чистое платье. Я подумала весело-раздраженно, что, если она боится конкуренции с моей стороны, то зря. Я не видела горячей воды и расчески больше двадцати четырех часов, а жаркое путешествие вдоль Нар-Эль-Салька и обратно вряд ли мне пошло на пользу. Но еще труднее было бы объяснить восточной красавице, что я вообще с ней в конкуренцию не вступаю.

Летман выглядел смущенным.

― Извините за сцену. Хотите выпить?

Он принес стакан вина и вручил его мне. Наши руки соприкоснулись. Его ― красно-коричневые, мои ― бледно-коричневые, но и те и другие называют белыми. Может, у него и была причина смущаться.

― Бедная Халида, ― сказала я, отпивая глоток вина. Это был тот же прохладный золотой напиток, что и вчера. ― Нечестно, что девушке приходится так много работать. Ее не оскорбит, если я ей что-нибудь оставлю? Я не сделала этого сегодня утром, потому что не была уверена.

― Оскорбит? Невозможно оскорбить араба деньгами.

― Очень разумно, ― сказала я и положила себе с блюда кефры ― сочных мясных шариков, лежащих на горе риса. ― Водопад, который я видела у истоков Нар-Эль-Салька, имеет какое-нибудь отношение к культу Адониса, о котором вы рассказывали?

― Не прямое. Хотя поблизости есть второстепенный храм Венеры Афки, но его невозможно увидеть, пока не вылезешь из ущелья. Но вряд ли он достоин специального путешествия…

Остаток трапезы прошел приятно, к моему облегчению было достаточно легко поддерживать беседу на отвлеченные темы. Я не хотела слишком сильно эксплуатировать свой талант к вранью, а встреча с Чарльзом еще была слишком живой в моем сознании. Любого обсуждения семейных проблем лучше было избежать, и я вовсе не собиралась настаивать на новой встрече с бабушкой Ха. И очень походило на то, что интересы Джона Летмана совпадали с моими.

Как только мы поели, он встал. Если я не возражаю… Он кое-что должен сделать… Если я его извиню… Я быстро его успокоила, почти с явным удовольствием. Сказала, что собираюсь сидеть в саду, он такой сонный от полуденной жары. Почитаю книжку, а потом, если можно, похожу, посмотрю. Не во двор принца, конечно, а в других местах. Так интересно… Такого шанса у меня не будет никогда… И конечно мне и в голову не взбредет беспокоить бабушку Харриет… Нет никакой необходимости, чтобы она даже знала…

Мы расстались с чувством облегчения. Когда он удалился и забрал с собой поднос, я взяла несколько подушек с сиденья у окна, отнесла их в сад и устроилась на краю озера в тени тамариска.

Очень тихо. Оцепеневшие деревья, гладкое зеркало воды, цветы склонили головы от жары. Рядом со мной на камне спала неподвижная ящерица, даже не шевельнулась, когда мимо пролетел перепел и опустился в пыль, расправив крылья. На сломанном мосту павлин вяло кокетничал с подругой, которая не обращала на него никакого внимания. Где-то в цветах бугенвиллии, покрывавших аркаду, пела птица, и я узнала короля прошлой ночи, соловья. Без шторма и звездного света он звучал совсем по-другому. Несколько зябликов и горлица попытались его заглушить, соловей издал трель, похожую на зевок, и замолк. Я его не обвиняла, тоже заснула.