Михаил Шалаев. - Сокровище Джунаида. Страница 31

Гульнара грустно улыбнулась. До сих пор для нее комплименты всегда означали лишь одно: начинаются неприятности. Следователь в прокуратуре тоже говорил, что она очень красивая. Но эти вроде не пристают. Она спросила:

— А вы куда едете?

— Плывем — тум-тум, тум-тум, тум-тум, — за золотым руном! — неожиданно процитировал Упырев.

— А вас как зовут? Так нечестно — я же вам сказала… — спросила Гульнара, обращаясь прежде всего к здоровенному.

И он тут же отозвался:

— Я — Алексей Упырев, — а это — Вован Деревянко, мой друг.

Владимир поначалу удивился его последним словам, но потом подумал, что это правда: за последние дни столько всего случилось, как будто целую жизнь прожили. Вот и подружились. Поскольку разговор шел вполне безобидный, прапорщик решил по-быстрому искупнуться и побежал к морю.

— Вы же из России? — спросила Гульнара.

— Ну да… — откликнулся Алексей.

Девушка отвернулась и надолго замолчала, а Упырев не знал, как возобновить беседу. Как не знал и того, какие мысли роились в голове девушки, пока они вели этот ни к чему не обязывающий разговор. А пришло ей на ум вот что: предъявить Леху участковому и сказать, что это ее жених. Не поверит — не надо, но бояться будет. Потому что он трус — в этом она была уверена.

— А все-таки, куда вы едете? — поинтересовалась Гульнара. — И зачем? Что вам нужно в этой пустыне?

— У Лехи в этих местах дед воевал. Вот специально отпуск взял — хочет посмотреть, — торопливо встрял Деревянко, успевший уже окунуться разок в море и вернуться на берег. — Такие колодцы есть — Аджикуи, знаешь?

— Конечно, знаю. Много раз ездить приходилось, когда в комсомоле работала… Но чего там глядеть? Овечий помет, саксауловая труха, песок, камни… — Гульнара развела руками. — Больше там ничего нет.

Упырев между тем разглядывал ее и находил, что его случайно вырвавшийся комплимент оказался чистой правдой: девушка была по-настоящему красива. Очень светлое для туркменки лицо, аккуратный, чуть вздернутый носик, широковатые скулы, большие карие глаза. А волосы — темно-каштановые, слегка волнистые, спокойно улегшиеся на плечах. И ему захотелось узнать, кто это ее обидел. А когда ему что-то хотелось — он не привык откладывать. Так и спросил:

— А кто это тебя, Гуля, обидел? — он сократил ее имя на русский манер.

Гульнара задумалась ненадолго, но решила, что терять ей нечего:

— Да с полицией не поладила… Есть тут один козел — участковый. Так привязался, что не знаю, куда деваться. Сегодня приперся, опять приставать стал — пришлось бутылкой огреть…

— Бутылкой? — удивился Деревянко. — Ну, ты даешь! — и засмеялся.

Однако Упырев ничего забавного в ситуации не углядел.

— Давно пристает, говоришь? — у него на щеках проявились знакомые Владимиру грозные желваки.

— С первого дня.

— А чего это он наглеет? Думает, на него управы нет?

— Так на него и нет. Здесь участковый — царь и бог. А я…

— Что ты?

— Я здесь в ссылке… — Гульнара низко опустила голову, стирая со щек вновь нахлынувшие слезы.

— Не плачь, не плачь, — Упырев вдруг осторожно погладил ее по волосам ладонью размером не намного меньше совковой лопаты. — А помочь чем-нибудь можно?

Гульнара всхлипнула и сделала усилие, чтобы сдержать слезы:

— Я хотела сказать ему, что ты — мой жених. Он бы испугался, он трус…

Упырев фыркнул:

— А может, просто поговорить с ним?

— Это такая свинья — он человеческих слов не понимает…

— Я ему так растолкую, что поймет, — похоже, Упырев был настроен серьезно.

— Подожди, подожди, — не выдержал такой безответственности Деревянко, — сейчас нам еще только не хватает с местными властями поцапаться!

— А, да… — сник Упырь. — Нельзя нам, Гуля, извини…

Повисла неловкая пауза.

— Ну, нельзя, так нельзя, — Гульнара отвернулась и зябко обхватила руками плечи.

Но тут же с чисто женским коварством сообразила простую вещь: если заманить их к себе — возможно, им поневоле придется повстречаться с Порсы. Если он еще, конечно, не очнулся…

— А вы когда уезжаете — сегодня?

— Да нет, — ответил ей Деревянко. — Завтра, наверно.

— А спать где будете?

— В машине, где еще.

— Поехали лучше ко мне — положу на полу, на матрасах, — Гульнара почему-то чувствовала, что этих двоих вроде можно не бояться…

Сослуживцы переглянулись и вместе кивнули: спать на автомобильных сиденьях — не сахар…

Однако дотошный Деревянко на всякий случай спросил:

— Слушай, а что с тобой, все-таки, стряслось? За что тебя в ссылку загнали?

Гульнара еще раз всхлипнула, проглотила слезы и рассказала им, как распорядились с нею судьба и туркменские власти. Упустив, правда, чисто по-женски, некоторые подробности. Дослушав, Упырев мрачно сказал:

— А я думал, у нас хуже всех… Поехали, — и Деревянко понял, что сейчас ему лучше не возражать.

Когда они подъехали к домику Гульнары, обнаружилось, что внутри горит свет, а дверь распахнута настежь. Гульнара встревожилась:

— Что-то не так… — она осторожно заглянула в дверь, и, не увидев на полу участкового, поняла, что ее планы провалились. — Куда он делся?

— Кто? — переспросил Упырев.

— Да этот, Порсы — которого я по башке треснула.

Они все вошли вовнутрь, и Деревянко первым трезво ценил ситуацию:

— Очухался, значит, и ушел.

— Плохо… — Гульнара присела на табуретку, уткнула лицо в ладони.

Упырев подошел и вновь неловко погладил ее по голове:

— Да не плачь ты… Ну, Гуля… — не успел он закончить утешительную речь, как дверь распахнулась, и на пороге встал участковый с пистолетом — видимо, сидел в засаде, чтобы застать Гульнару врасплох:

— Всем стоять! Руки за голову!

Он говорил по-туркменски, и его, кроме Гульнары, никто не понял. Заметив недоуменные взгляды, Порсы перешел на русский:

— Руки вверх! Кто такие? Документы есть?

— Да мы… Из России приехали… — первым догадался ответить Деревянко.

Услышав, что это иностранцы, а стало быть, люди беззащитные, Порсы обрадовался:

— А-а, сообщники, значит? — он кивнул на Гульнару. — Она себе срок уже заработала, вы тоже вместе с ней хотите? — пузатый Порсы, держал пистолет навскидку, поводя стволом с одного на другого.

Леха, как всегда, оставался невозмутимым. Руки он поднял, но видно было, что в случае чего это ему нисколько не помешает:

— Слушай, чего тебе надо?

— Это я буду выяснять — чего вам надо. Но это потом… А сейчас — все на выход!

Он, наверное, слишком привык, что его все боятся, расслабился, и потому, проходя мимо Алексея, чтобы подтолкнуть его к двери, не успел среагировать на молниеносное движение Упыря. А тот практически одновременно выбил у полицейского пистолет и приложил его по маковке своим кулаком размером чуть поменьше футбольного мяча. И несчастный участковый Порсы второй раз за день отключился.