Елена Негва - Меняя завтрашний день Страница 31

Казалось, пролетела всего лишь секунда, когда Вика очнулась, моментально вскинув голову и испуганно открыв глаза. Волк стоял прямо перед ней за дымящейся и местами краснеющей грудой угольев, по которым иногда вспыхивали и тлели голубоватые огоньки. Волк понимал, что этот огонь, на сей раз, ему не страшен. Лапы зверя были широко расставлены, он чуть опустил голову вниз и глухо ворчал, наблюдая за тем, как девушка, очнувшись, испуганно моргала ещё сонными глазами.

Вика медленно поднялась, не сводя глаз с волка. Как завороженная, она смотрела в его немигающие круглые глаза, неярко светящиеся в предрассветном мраке, шерсть стояла дыбом на загривке волка. В белёсой дымке голубоватого утреннего тумана зверь казался необъятным, сливающимся с окружающим сумраком чудовищем, который дождался своего часа.

Внезапный ужас сковал девушку так, что она не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться, продолжая безмолвный поединок взглядами с волком. Всё происходящее теперь казалось продолжением кошмарного сновидения, которое, ожив, стремительно воплощалось в реальность.

Волк переступил с лапы на лапу, и эти движения заставили девушку очнуться. Она сделала глубокий вдох, постепенно приходя в себя, и медленно, продолжая неотрывно смотреть в глаза волку, стала тянуться к костру, чтобы взять ещё тлевшую ветку. Между ней и волком не было и двух метров. Зверь тоже стал медленно склонять голову, словно повторяя её движения, выпрямляясь, как стрела.

Вика медленно вытащила ветку и осторожно стала прощупывать левый карман пальто в поисках зажигалки. Волк, не делая никаких движений, спокойно продолжал наблюдение.

— Принесли камень и завалили устье ямы, — Вика негромко начала цитировать известные с детства строчки из Библии, стараясь отвлечь внимание волка, — а царь запечатал яму своим перстнем и перстнями своих вельмож, чтобы с Даниилом всё было решено. Потом царь ушёл к себе во дворец и провёл там ночь без пищи и веселья, и сон не шёл к нему. На следующий день царь встал на рассвете и поспешил к яме со львами. Подойдя к яме, где был Даниил, царь с тревогой позвал его: «Даниил, раб Бога живого! Сумел ли Бог твой, которому ты непрестанно служишь, спасти тебя ото львов?» И тут Даниил заговорил с царём: «Царь, жить тебе вечно! Бог мой послал своего ангела, и тот закрыл пасть львам и они не тронули меня, ведь я ни в чём не виноват перед Богом, да и перед тобой, царь, тоже не повинен ни в каком преступлении!» Тогда царь обрадовался за Даниила и велел поднять того из ямы. Даниила подняли из ямы и оказалось, что он цел и невредим — благодаря вере в Бога своего. Так вот и ты меня, волк, не трогай.

Зверь слушал девушку, склонив седую голову вбок и, казалось, размышлял о чём-то. Вся его поза теперь выражала спокойствие, словно он и не собирался нападать, а просто проходил мимо и решил пообщаться со странницей.

Чтобы заполнить возникшую паузу и ещё больше усыпить внимание хищника, девушка начала тихонько пятиться назад, к деревьям, вполголоса декламируя известное с детства стихотворение Агнии Барто:

Дело было в январе

Стояла ёлка на горе

А возле этой ёлки

Бродили злые волки

Вот как-то раз,

Ночной порой

Когда в лесу так тихо

Встречают волка под горой

Зайчата и зайчиха

Кому охота в Новый год

Попасться в лапы волку!

Зайчата бросились вперёд

И прыгнули на ёлку.

Они прижали ушки,

Повисли как игрушки

Десять маленьких зайчат

Висят на ёлке и молчат —

Обманули волка.

Дело было в январе, -

Думал он что на горе

Украшенная ёлка.

К этому часу снег уже перестал падать и небо на востоке медленно начинало розоветь, прогоняя туман, и красноватые лучи пробуждающегося солнца тускло освещали землю, которая кое-где проглядывала через островки растаявшего снега.

Вика, умолкнув, не успела и шагу ступить по направлению к ближайшему крепкому раскидистому дереву, как волк уже прыгнул впёред, перескочив над окончательно погас-шим костром. Зарычав, он в прыжке опрокинул девушку в заросли кустарника, так что она даже не успела среагировать, лишь инстинктивно прикрыв горло согнутой в локте рукой, обдирая пальцы об острые ветви смыкающегося над головой кустарника. Вторая рука судорожно сжимала еле тлеющую ветку и девушка надеялась, что она ещё не совсем погасла. Собрав все силы, Вика выдернула руку и ткнула веткой прямо в глаза хищнику, который сразу же отпрянул, мотая головой и поскуливая. Этого мгновения было достаточно, чтобы Вика, найдя зажигалку, подожгла следующую ветку и, дождавшись, когда она разгорится, начала со всей силы хлестать волка, не давая ему опомниться. Шерсть на нём задымилась и с жалобным воем зверь бросился бежать прочь от обезумевшей от страха девушки.

В тот же миг, успокоившись немного, Вика ощутила бесконечную слабость, осознав, насколько она измучена не только недавним происшествием, но и бесконечной дорогой, которая, казалось, никогда больше не закончится и девушка вынуждена будет состариться вот на таком клочке земли возле пустынной дороги… Подавленная нахлынувшими мыслями, она разрыдалась, прижимаясь щекой к холодной коре дерева.

Фонарь, освещавший указатель возле дороги вдруг погас, словно выполнив какую-то свою миссию.

Вика подняла заплаканное, распухшее от слёз, лицо и удивлённо воззрилась на деревянную стрелку, освещённую неярким заревом наступающего утра. Деревянная узкая табличка явственно выделялась среди нагромождения таких же многочисленных табличек, которые топорщились в разные стороны.

Стрела указывала на восток, откуда на землю всегда спешило утро и Вика, обречённо вздохнув, медленно побрела в нужную сторону, обхватив себя израненными руками, укутанными клетчатым шарфом.

После её ухода, фонарь над указателем снова зажёгся, с лёгким скрипом раскачиваясь на ветру.

Глава 14

Норвегия, октябрь 899 года

В глазах Сигурда ярла кормчий Храфнхильд обладал особым почётом среди его воинов, знавший всё о кораблях, ветрах, морских течениях, погодных приметах и умевший задобрить суровую Ран. Храфнхильд, управляя драккаром, умел ориентироваться в море по звёздам, наблюдая за парящими над водой птицами он определял расстояние от кормы драккара до ближайшей земли, которая была укрыта от человеческого глаза, но доступна для обозрения птицам.

Щурясь на солнце, сиявшем на безоблачном небе, Сигурд смотрел на укутанные в снега холмы и скалы родной земли, на видневшиеся тёмно-зелёные пятна елей вдоль крутых берегов, вслушиваясь в ровную работу вёсел и подставляя лицо попутному ветру, который весело трепал огромное полотнище паруса с золотой тесьмой.