Незнакомцы - Маргарет Петерсон Хэддикс Страница 31

Финн знал, что несправедливо обвинять детей из Аризоны в их собственном похищении – и это уж совсем никак не было связано с маминым отъездом и её странными сообщениями. Но разные странности начались, именно когда они узнали о тех пропавших детях: тогда Финну впервые показалось, что что-то не так.

«Наверное, их уже давно спасли, а мы и не знаем, – подумал он. – Если окажется, что они в безопасности, дома, с родителями… ну, это вроде как будет знаком, что мы найдём маму и всё будет хорошо».

Очень медленно – потому что он ещё толком не научился печатать, – Финн набрал: «Рочестер, Эмма и Финн» – и добавил «похищены» и «новости».

Первый же заголовок, появившийся на экране, гласил: «Родители Густано умоляют вернуть детей живыми».

И настроение у Финна ничуть не улучшилось. Он потянулся к ноутбуку, чтобы закрыть экран и притвориться, что ничего не видел. Но, видимо, от усталости он стал неловким и случайно коснулся пальцем тачпада, включив видео, которое развернулось на целый экран. Он инстинктивно захлопнул крышку. Но звук продолжал работать.

– Пожалуйста. Верните нам детей! – воскликнул женский голос.

Финн замер. Эмма и Чез быстро повернулись к нему.

– Это МАМА? – спросила Эмма.

– Откуда у тебя запись маминого голоса? – спросил Чез.

Эмма протянула руку и подняла крышку ноутбука.

На экране было мамино лицо.

Глава 32

Эмма

– У мамы что, есть сестра-близнец, про которую она никогда нам не рассказывала? – удивилась Эмма. Она страшно обрадовалась, что мозг подсказал ей это объяснение, поскольку иначе пришлось бы предположить, что у неё галлюцинации. Женщина на экране выглядела и говорила совсем как мама. Было трудно поверить, что это не мама (или, по крайней мере, не её двойник, потому что у этой женщины волосы были гораздо короче, они завивались над ушами как шапочка, и, судя по смуглому, даже немного обветренному лицу, она явно проводила больше времени на солнце).

Возможно, так выглядела бы мама, если бы жила в Аризоне.

– Говоришь, эта женщина похожа на вашу маму? ОЧЕНЬ похожа? – спросила Натали. – Она прищурилась, глядя на экран стоящего перед Финном ноутбука и читая надпись внизу. – Но… это же мама каких-то детей, которых украли в Аризоне.

– Детей, которых зовут так же, как нас, и у которых дни рождения как у нас, – сообщил Финн и повернулся к Эмме. – Если ты думаешь, что это мамина сестра-близнец… значит, у нас есть родственники – наши тёзки? Это реально?

– И что мама никогда нам о них не рассказывала? – спросил Чез. Его голос звучал дико, как будто всегда спокойный и уравновешенный Чез был на грани паники. – В тот день, когда мы впервые услышали, что их похитили… разве мама не сказала бы, что это наши родственники? Что они ей не чужие?

– Мама многого нам не рассказывала, – заметила Эмма.

И это тоже был факт. Неприятный.

– Ничего не понимаю! – пожаловался Финн. Углы рта у него задрожали, а глаза наполнились слезами.

Эмма быстро обняла брата.

– Мы всё выясним, Финни, – сказала она. – Во всём разберёмся, и спасём маму, и тех детей тоже найдут, и…

Чез обнял Финна и Эмму своими длинными руками. Но ничего не сказал.

Натали шагнула к Грейстоунам, затем взглянула на них и отступила.

– Ох уж эти мамы, – произнесла она.

– У нашей мамы были веские причины для всех её поступков, какие бы секреты она ни хранила, – заявила Эмма. – Я в этом уверена. И она оставила нам письмо, чтобы объяснить…

– Письмо, которое вы не можете расшифровать, – насмешливо напомнила Натали.

Эмма не могла взглянуть на Финна, чтобы узнать, по-прежнему ли его глаза полны слёз или слёзы уже покатились по щекам, – потому что если бы она посмотрела на брата, то заплакала бы сама. Честно говоря, прямо сейчас Эмма не могла смотреть ни на что. Она закрыла глаза.

– А может быть… может, вы и ваша семья… ну, я не знаю… на самом деле королевской крови, – сказала Натали. Её голос теперь звучал негромко, словно она рассказывала сказку. – Ваша мама и её сестра-близнец скрывались, чтобы у вас была спокойная жизнь. Они поселились в разных штатах, но дали детям королевские фамильные имена, чтобы связь не утратилась, – вот почему вас зовут одинаково. И… – Возможно, Натали думала, что её фантастическая история утешит Грейстоунов, что у Эммы сейчас такая фаза, когда ей хочется быть принцессой, как всем тем девочкам, с которыми Эмма ходила в детский сад. Возможно, Натали думала, что Чез и Финн втайне видят себя рыцарями и аристократами.

Эмме хотелось крикнуть: «Во-первых, я нарядилась безумным учёным на Хеллоуин в садике, когда другие девочки пришли в платьях и коронах! А во-вторых – ты правда думаешь, что твоя история хоть в каком-то варианте может иметь благополучное завершение для мамы, Финна, Чеза и меня?» Но Эмма не решилась бы сказать это вслух в присутствии Финна. Пожалуй, она бы в любом случае не смогла бы сказать это вслух.

– А как выглядит папа тех похищенных детей? – спросил Чез. – Он есть на фотографиях или на видео?

Любопытство заставило Эмму открыть глаза.

Чез думал о папе гораздо чаще, чем она. Эмма это знала. Для неё папа был неизвестным, которое и не нужно для решения задачи. Она ещё не настолько хорошо разбиралась в алгебре, но знала, что иногда в задачах бывают сразу иксы и игреки и нужно найти числовое значение только для одного из них. Она совершенно не помнила папу при жизни, а потом он погиб, и ничто не могло его вернуть. А у неё были мама, Чез и Финн – и больше она ни в ком не нуждалась.

Но теперь и мама исчезла.

Видимо, у детей из Аризоны папа был жив, потому что внизу экрана стояло слово «родители».

Чез начал перематывать видео с мамой-близнецом (мамой-клоном? мамой-двойником? мамой, которая не их мама?). Эмме больше не хотелось слушать голос, который так походил на мамин и в котором звучали тревога и страх. Но в ускоренном виде сходство ещё усилилось: именно так мама наклоняла голову, когда была расстроена. Именно такие две складки появлялись от волнения на мамином лбу, а потом исчезали, когда она пыталась казаться веселее и оптимистичнее, чем была на самом деле.

Наверное, Эмма раньше не до конца понимала, что бывали случаи, когда мама только КАЗАЛАСЬ бодрой и полной оптимизма.

Камера отъехала, и на экране появился темноволосый мужчина, стоящий рядом с мамой (не мамой).