Джеймс Кервуд - Пылающий лес Страница 32

Тень досады пробежала по лицу Мари-Анны.

— Ты так торопишься?

— Тысяча чертей! Ты угадала, милый голосок! Я спешу к своим заботам, а ты…

— Я тоже пожелаю спокойной ночи мсье Карригану! — быстро перебила она его. — Ты, по крайней мере, проводишь меня до моей комнаты, Сен-Пьер.

Она протянула Дэвиду руку. В ней не заметно было никакой дрожи; теплая и нежная она лежала в его руке. И она не спешила ее отнять, глаза же смотрели на него с явной нежностью.

Дэвид молча стоял, пока они уходили. Затем он услышал в ночной темноте зычный голос Сен-Пьера. Слышал, как они прошли по палубе судна, а через полминуты уже знал, что Сен-Пьер садился в лодку. Наконец он уловил и удары весел.

Некоторое время стояла тишина, а потом из окутывавшего реку черного сумрака послышались громовые раскаты могучего голоса Сен-Пьера, затянувшего вольную песню гребцов — «En roulant ma boule».

Он слушал у открытого окна. Ему показалось, что издалека, с реки, где стояли гигантские плоты, раздалась ответная песня.

Глава XVIII

Медленно над дремучими лесами надвигалась гроза. Чем ближе она становилась, тем сильнее охватывала Карригана тревога. В последний раз донесся до него голос Сен-Пьера, затем на далеком берегу один за другим погасли костры и наступила полная тьма. Вдали послышался удар грома. Воздух становился удушливее; над речной ширью не раздавались уже крики ночных птиц; из густой чащи сосен и елей, где притаилась ночная жизнь в ожидании грозы, не доносилось ни звука, ни шороха. Дэвид потушил лампы и уселся у темного окна.

Это не было простой бессонницей. В нем каждый нерв стремился к действию, мозг лихорадочно работал, и, взволнованный до глубины души, он увидел наконец всю ужасную правду. Сен-Пьер не мог ее скрыть от него. Эти выводы казались ему невозможными, но они подтверждались всем тем, что он видел собственными глазами и слышал собственными ушами. Любовь Сен-Пьера к Мари-Анне Булэн была, во всяком случае, странной любовью; она походила больше на чисто отцовскую привязанность. Он ни разу не проявил себя как любовник или как глубоко любящий и ревнивый муж.

Сидя в темноте, все сгущавшейся с приближением грозы, Дэвид вспомнил, сколько муки и вместе с тем унижения было в глазах жены Сен-Пьера, когда она смотрела на своего мужа. Вот она лежит теперь за перегородкой без сна, в темноте, с мокрыми от слез глазами. А Сен-Пьер, распевая, вернулся на свои плоты! Прежняя симпатия к нему сменялась отвращением. Сен-Пьер так мастерски владел собой не по величию своей души, как думал он раньше, а просто по своему безразличию. Это был великолепный лицемер, который превосходно вел свою игру вначале, но выдал себя под конец. Он не любил Мари-Анну так, как любил ее он, Дэвид Карриган. Сен-Пьер говорил и обращался с ней, как с ребенком, оставаясь спокойным и бесстрастным при таких обстоятельствах, которые должны были бы взволновать каждого. И вспомнив вдруг жуткие минуты, проведенные на раскаленном белом песке, и все, что произошло затем, Дэвид решил, что Сен-Пьер пользовался своей женой как орудием в своей игре, что под маской доверия и великодушия он приносил ее в жертву каким-то своим таинственным целям.

Он не мог забыть также, как безгранично верила в своего мужа Мари-Анна Булэн. Не было никакого притворства в ее ожидании, в ее уверенности, что он найдет выход из того запутанного положения, в котором она очутилась. Не играла она комедию и тогда, когда оставила его в лесу, стремительно бросившись навстречу Сен-Пьеру. Все факты убеждали его в том, что Мари-Анна любила своего мужа. А Сен-Пьер был только собственником, беспечным и равнодушным, почти до грубости безразличным по отношению к ней.

Тяжелый удар грома напомнил Карригану о приближавшейся грозе. Он поднялся среди хаотического мрака, глядя на перегородку, за которой, как он был уверен, жена Сен-Пьера лежала с широко открытыми глазами. Он попытался рассмеяться. Это непростительно, сказал он сам себе, что позволяет себе копаться в семейных делах Сен-Пьера и Мари-Анны. Это не его дело. В конце концов, Мари-Анна не ребенок и, по-видимому, отнюдь не находится в заблуждении. Вероятно, она не поблагодарила бы его за интерес к этому делу. Она сказала бы ему, как и всякая другая гордая женщина, что все это его не касается, что он позволяет себе вторгаться не в свою область.

Он подошел к окну. Воздух словно замер и, сняв проволочную сетку, он высунулся до плеч и стал глядеть. В густой тьме он даже в двух шагах от себя не мог разглядеть воды, но сквозь завесу мрака, скрывавшую от него противоположный берег, виднелся одинокий желтый огонек. Несомненно, он горел в каюте на плотах. И, вероятно, в этой каюте находился Сен-Пьер.

Крупная капля дождя упала ему на руку, и он услышал позади себя, как зашумели верхушки деревьев под внезапно разразившимся ливнем. Он налетел без блеска молнии или удара грома. Вода так и хлынула с неба настоящим водопадом. Карриган отодвинулся и с наслаждением вдохнул освежившийся воздух. Он снова попытался разглядеть огонек на плотах, но его уже не было видно.

Машинально он принялся раздеваться и через несколько минут, обнаженный, вновь стоял у окна. За дождем последовали гром и молния: при огненных вспышках призрачно-бледное лицо Карригана обращено было к плотам. Им овладело непреодолимое и безудержное желание. Там находился Сен-Пьер, он был, несомненно, в каюте, и случится что-то значительное, если Дэвид воспользуется грозой и ночью, чтобы отправиться на плоты.

Все охотничьи инстинкты толкали его к приключениям, и, повинуясь своим предчувствиям, он до пояса высунулся в окно. Густую тьму снова разорвала вспышка молнии, при свете которой он ясно увидел реку и очертания другого берега. Переплыть реку нетрудно; это послужит и хорошей подготовкой к завтрашнему дню.

Словно барсук, прокладывающий себе дорогу из слишком тесной для него норы, Карриган выбрался из окна. У самого борта судна его осветила молния, и он снова прильнул к своей каюте, боясь чужих глаз. Среди черного, как смола, мрака он со спокойной решимостью бросился в воду, направляясь к противоположному берегу.

Когда же он вынырнул на поверхность, опять сверкнула молния. Он вытер мокрое лицо, наметил себе точку на плоту и, быстрыми могучими взмахами рук рассекая воду, направился в ту сторону. В течение десяти минут он плыл, не поднимая головы. Потом остановился, отдаваясь медленному течению реки и ожидая новой вспышки молнии. Когда же она вспыхнула, увидел стоявшие на плотах палатки не далее как в ста ярдах. В снова наступившей темноте он уцепился за края и вскарабкался на бревна.

Гром все дальше уходил на запад, но Дэвид лежал, надеясь, что молния сверкнет еще раз, чтобы осветить ему путь. И она блеснула наконец из черной, словно чернила, тучи, но так далеко, что ее неясный свет мог только смутно обрисовать очертания шатров и палаток. Но и этого ему было довольно для направления.