Луи Буссенар - Бессребреник среди желтых дьяволов Страница 32

— Отойди, пожалуйста, — приказал он Янке. — Я сам справлюсь…

Девушка беспрекословно повиновалась, и священник начал молотить хищника дубиной. Удары сыпались один за другим. Медведь отступил, а отец Жером, выйдя из укрытия, перешел в наступление. Он оказался лицом к лицу с Тонишем, и зверь не выдержал. Встав на задние лапы, он с воем попятился назад. Колоссальных размеров, с разинутой пастью — вид его был страшен. Миссионер с головокружительной скоростью продолжал работать палкой, которая крутилась в его руках, как мельничное колесо. Он бил медведя по голове, лапам, животу… Тактика священника была проста — отогнать животное как можно дальше от хижины. Однако миссионер устал. Удары перестали достигать цели. Тониш схватил дубину миссионера крепкими зубами и вырвал из рук священника, а затем всем телом навалился на противника.

Янка, наблюдавшая за перипетиями борьбы, сразу поняла, какая опасность угрожает ее защитнику. Сняв со стены горящий факел, она выпрыгнула наружу. Зверь повалил отца Жерома на спину и, разинув пасть, собирался уже впиться зубами в человека, но тут девушка, не растерявшись, вставила горящее древко прямо в рот хищнику. Медведь отскочил назад, рыча от боли. Миссионер тотчас поднялся на ноги, но теперь он остался без оружия. Заслонив Янку своим телом, старик вновь приготовился к атаке зверя. Но сейчас им вряд ли что-либо могло помочь. Рассвирепев от боли, Тониш ринулся вперед. Одним ударом свалив отца Жерома, он опустил свою лапу на плечо девушки. Это верная смерть! Роза Мукдена сначала удивленно, а потом громко закричала. В ответ грохнул выстрел. Вздрогнув, раненый медведь упал. Прозвучал второй выстрел — хищник был мертв. Девушка бросилась в объятия миссионера. В это время с вершины холма скатился круглый темный силуэт, который по мере приближения обретал черты человека и наконец предстал перед Янкой.

— Это вы, господин Буль-де-Сон!

— Точно так, собственной персоной. Мне кажется, я подоспел вовремя.

— О! Молодой человек, вы спасли нам жизнь! — воскликнул отец Жером.

— Хорошо, хорошо! Поговорим об этом позже. А пока пойдемте со мной. Мой шеф, господин Поль Редон, и Пьеко тут недалеко. Идемте!

Взяв Янку за руку, юноша тихонько добавил:

— Дорогая Роза Мукдена, я так счастлив был оказать вам эту маленькую услугу.

Но девушка не улыбнулась в ответ, а лишь с беспокойством переспросила:

— Вы сказали, господин Поль Редон, Пьеко, но не упомянули моего отца…

Буль-де-Сон тяжело вздохнул. «Лучше сказать правду», — подумал он, а вслух произнес:

— Ваш отец… умер.

— Умер? Мой любимый папочка умер? Нет, нет, неправда!

— Увы! Несчастье слишком реально, чтобы быть ложью. Но прошу вас, идемте скорее. Вы потом узнаете все печальные подробности.

Янка зарыдала. Юноша и миссионер как могли утешали ее.

— Где же ваши друзья? — спросил отец Жером молодого человека.

— В долине, в двухстах метрах отсюда. Я поднялся на рассвете, чтобы осмотреть окрестности и подстрелить какую-нибудь дичь. Странно, что они не пришли на выстрелы. Но мы их скоро найдем, потерпите немного.

Тут нервы девушки не выдержали, и она лишилась чувств. Старик поднял ее на руки и понес, как младенца.

Буль-де-Сон, все ускоряя шаги, пошел вверх, указывая дорогу. Несмотря на радость спасения любимой, необъяснимое беспокойство закралось ему в душу.

Друзья спускались с крутого скалистого склона, стараясь обходить опасные места. Отец Жером, твердо ступая, легко нес свою ношу. Они уже подошли к тому месту, где в зарослях кустарника юноша оставил спящих друзей, как вдруг Буль-де-Сон вскрикнул.

Часть третья

МЕСТЬ СОЛИНЬЯКА

ГЛАВА 1

Райкара перенесли в пещеру. Удар, нанесенный Солиньяком, оказался такой силы, что сшиб его с ног, но не убил, и бандит, вскоре придя в сознание, чувствовал лишь легкое недомогание. Крепкий организм молодого мужчины одержал верх, и Йок, оглядев пустое помещение, вспомнил все.

Обезображенный труп его матери лежал на полу. Правда, это мало беспокоило разбойника — смерть старой женщины, не сумевшей справиться с медведем, не тронула его.

— Пусть уберут это! — небрежно бросил он, поднимаясь на ноги.

Ему тотчас подчинились.

Оставшись один, Райкар принялся ходить по пещере. Он заглядывал во все углы, надеясь обнаружить хоть какие-нибудь следы загадочного исчезновения Янки. Бормоча под нос проклятия, бандит размышлял: девушка не могла уйти далеко; местность вокруг лагеря была обманчива, и тот, кто не знал всех ее закоулков, мог оказаться запертым в ловушке. Райкар взял в руки оружие — поистине, страсть, овладевшая им, была сильнее денег.

Забыв обо всем: о недавнем бое, о добытом сокровище он хотел только одного: найти юную маньчжурку. Решительно выйдя наружу, бандит направился в горы. Пройдя немного, он свистнул и прислушался. Тишина. Медведь не слышал хозяина. Но разбойника ничто не могло остановить: он жаждал мести. Грубый животный инстинкт толкал его на охоту.

Борский, конечно, заметил внезапное исчезновение компаньона. Почувствовав себя единственным хозяином, он собрал людей и распределил украденные из фургона деньги. Каждый получил несколько сот рублей и остался вполне доволен. Затем русский распорядился отвести Солиньяка и Клавдию в пещеру в скале, которая должна была служить им тюрьмой. Просторный грот[86] был жилищем Борского, тот со своеобразным вкусом даже обустроил его: карты, миниатюры и различное оружие прикрывали черные каменные стены.

Грот разделялся на две половины. Пленников поместили в ту, что находилась дальше от входа. Застелили стоявшие у стен кровати. Сам Борский остался в первой комнате, выходившей на узкое ущелье, по дну которого извивалась ведущая неизвестно куда горная дорога. За каждым выступом стояли часовые, несмотря на то, что в эти места вряд ли кто мог сунуться без особой нужды.

У захваченных в плен была прекрасная охрана, и Солиньяк, отмечавший про себя все детали, отлично осознавал, что полностью находится во власти негодяя, и только Провидение способно его спасти. Но если руки и ноги были связаны, то полет мысли никто не мог остановить. Мозг напряженно работал, и путешественник, не теряя надежды вопреки обстоятельствам, ждал удобного случая для побега.