Виктор Сафронов - Алмазная цепь Страница 32

Следующая поездка, намечается уже в Лондон.

Я не биолог и не специалист по собакам, но сейчас, перед вояжем в «аглицкое заморье», начало срабатывать какое-то необъяснимое чувство тревоги.

Ни с того, ни с сего, вдруг начал ловить себя на том, что начинаю тихонько скулить и повизгивать. При чем, ни каких видимых причин для беспокойства не было. Однако, в свое время, слишком часто это необъяснимое чувство, спасало мне жизнь. Поэтому отмахиваться от него я не мог. Адреналин, адреналином, но и заигрываться с источником повышенной опасности не следует.

Пришлось изо всех сил безопасить и страховаться, т. с. стелить солому даже там, где она и не очень была нужна.

И каждый раз, стелю солому и говорю, говорю и стелю солому, как заклинание, как молитву, как самую последнюю клятву. «Все. Хватит адреналина. Пора успокоиться и угомониться. Ведь убьют тебя, дурака…»

Это я внутри себя, сам с собой бурчу и беседую.

Деньги имеются, уже на несколько жизней вперед. Я их честно захватил в бою, в качестве компенсации за борьбу с преступностью и наркоманией.

Все, будя!

Но раны зализал. Выщипанные перья, что там еще осталось, почистил и опять в очередную авантюру. Только вот на этот раз, похоже что в самом деле достаточно.

Дыхание подводит. По ночам, икроножные мышцы ног сводит точечными судорогами — боль неимоверная. Сердцебиение и повышенная потливость, изъедают нижнее белье. Появился страх за свою драгоценную жизнь. А еще я в ответе за сына, которого родил и отдал своей маме.

Какого рожна, тебе еще надо?

Пора, мой друг, пора…

«Перед лицом своих товарищей, под сенью боевого знамени овеянного дымами побед, торжественно клянусь и… Ети его мать, торжественно обещаю. В такие и подобные смертоубийственные игры, больше не играть, а если и придется, то позор мне, а еще…»

Что это? Что за звуки я у вас спрашиваю?

Вот так всегда…

Только подступает желанный миг иступленной страсти, очистительный, ожидаемый и заранее подготавливаемый сюрприз-оргазм, как какая-то дрянь за окном, начинает не ритмично, не в лад и не в склад, выбивать ковры…

В таких условиях не до оргазма, не говоря уже про клятвы, молитвы и многое другое. Ладно, сакральное и таинственное перенесем на другое, более подходящее время.

ГЛАВА 29

Как Алексеев не пытался противостоять судьбе, как не пытался договориться с ней полюбовно, а деньги пришлось отдать.

Уже без помощи родни, он здраво рассудил, деньги-деньгами, а жить, все же хочется больше. Там, на верху (он по ошибке думал, что богатым жуликам, место после смерти, может быть только в раю) деньги уже не пригодятся. Именно поэтому, пока есть такая возможность, с их помощью требуется многое решить. Если повезет, то и по поводу Царствия небесного подсуетиться.

Одно дело, когда плохие мужики-начальники, разными намеками, друг дружке угрожают, да кулачком под столом стучат. И совсем другое — когда эти намеки, нарушая общественный порядок и нравственность, воплощаются в жизнь при помощи всевозможных специалистов.

Страна, как известно у нас всегда была военная, каждый день готовились бить агрессора на его территории, поэтому недостатка в диверсантах и подрывниках никогда не испытывали. Вели столько войн, стольким народам оказывали интернациональную помощь, что только диву даешься, какие чудеса совершали наши спецслужбы в тылу врага.

Где они сейчас? Как где? Все здесь, родимые.

Сидят без плаща и кинжала, недовольно потирают руки и гадко ругают правительство за то, что оно оставило их без любимого дела и полезного, хорошо оплачиваемого времяпрепровождения.

Алексеев еще раз вернулся к тому неприятному эпизоду, когда прекрасным, туманным утром, к нему прибыл растерянный Азовкин и рассказал, как на самом деле обстоят дела с теми, кто оказывает на них атмосферное давление.

Грубого шантажа не было — это банкир понял из сбивчивой речи своего начальника службы безопасности. Вымогательство носило сдержанный, силовой характер. Как раз им и занимались люди «с пламенным приветом».

Этим, без сдерживающих, аварийных колец в носу, только дай волю, они такого наворотят…

Короче говоря, встретились два специалиста на нейтральной территории.

От «хороших, но жадных» присутствовал — Азовкин, от «плохих, но справедливых» — Харатьян.

Сперва матом поугрожали один одному.

Потом поупражнялись, в умении выдергивать оружие. Каждый продемонстрировал, как он способен, ловко выхватывать пистоль из наплечной кобуры. До стрельбы, правда, тьфу-тьфу, дело не дошло.

После вспомнили одного общего знакомого, оба с уважением называли его Иваном Петровичем.

Тогда Харатьян вздохнул и сказал, что таких хороших людей, он имел ввиду Азовкина и убивать из-за чужих денег жалко. Азовкин, в свою очередь, посетовал и повздыхал по той же, правда, противоположной причине.

Наступила временная разрядка «местечковой» напряженности. Оба для порядка вздохнули и решили продолжить натянутое общение.

Харатьян, для закрепления доверия между сторонами рассказал юмористическую историю. Оба вместе посмеялись. Коротенько она сводилась к следующему:

«Кому-то, не будем озвучивать, кому конкретно, (Азовкин тогда еще пожал плечами, мол, само собой разумеется), понадобилось расчистить пространство, от не дающих нормально вздохнуть бандитов. Пришлось спровоцировать между ними вооруженный конфликт и «забить стрелку» на одном из пустырей, недалеко от военного полигона.

Когда обе банды, со своими машинами, «быками и буграми» подкатили на точку и стали активно «перетирать непонятки», всех кто там присутствовал накрыли реактивным залпом артиллерийского огня.

(В этом месте раздалось дружное ржание, т. к. оба принимали в той операции участие и воспоминания пока, были достаточно живы, чего не скажешь о бандитах.)

Ушлыми коммерсантами тогда много было сдано искореженного металлолома. По одним подсчетам 60-т, по другим около 120-ти человек, накрыло прицельным бомбометанием.

Ни продажные менты, ни другие прикормленные бандитами чиновники, предупредить их о готовящейся операции не смогли. В тот момент, на игровом поле появилась другая, малоприметная третья команда. Судя по всему, она обладала необходимым волевым началом и была способна провести эффективные действия и совершить нестандартные поступки…»

Азовкин невежливо и завистью переспросил: «Ты, что ли?»

Харатьян скромно пожал плечами.

Они еще раз вежливо посмеялись над веселым рассказом. А мораль повествования сводилось к одному знаменателю: это было сказание о том, как могущественный хозяин Северного порта, разом избавился от назойливого внимания криминала.