Андрей Ветер - Время крови Страница 33

Но сейчас, сидя в байдаре, окружённая тихой ночью и плеском воды под вёслами, Марья Андреевна не знала ничего этого, не могла знать. Её глаза закрылись от навалившейся усталости, и из неведомого пространства, называемого сном, к ней вышел старый Чукча, напевая странную песню…

Февраль – март 2001

Из рода Оленей (1880)

Буом-м, буом-м, буом-м…

Афанасий Поликарпович остановился, прислушиваясь. Редкие удары бубна, доносившиеся из заснеженного леса, звучали негромко, но властно. Бубен манил его, заставлял жадно вслушиваться. Иногда Афанасию Поликарповичу казалось, что его сердце начинало колотиться в ритм ударам бубна.

– Буом-м, буом-м, буом-м, – разливалось гулкое эхо.

Иногда сердце вдруг замирало, и пульс жизни растворялся в глубине его существа, натягивая невидимую, тончайшую нить жизни, готовую, казалось, вот-вот порваться. Но бубен снова подавал голос, и сердце продолжало стучать. Да, в звуках того бубна таилась власть, мягко подчинившая себе Афанасия Поликарповича, этого сильного, непокорного человека пятидесяти пяти лет. Он, конечно, не допускал мысли, что бубен в руках невидимого шамана тянул его к себе, как рыбак, подцепивший острым крючком огромную рыбину. Если бы в те минуты кто-нибудь спросил Афанасия Поликарповича, что увлекло его в лесную чащу, он бы сослался на обыкновенное любопытство. Но разве мог он, проживший в тайге более тридцати лет и знавший суть каждого таёжного звука, подчиниться зову простого любопытства? Нет, это чувство вообще не было свойственно Афанасию Поликарповичу; он привык тщательно обдумывать каждый шаг, взвешивать все «за» и «против», остерегаясь совершать опрометчивые поступки.

И всё же он медленно двигался вперёд, проваливаясь по колено в сугробы. Под подошвой меховой обуви громко скрипел снег. То и дело Афанасий Поликарпович останавливался, хмурился, настороженно поворачивал ухо к звукам бубна и спрашивал шёпотом:

– Что за чертовщина? Кто тут шаманит?

Бубен зазвенел ритмичнее, удары сделались более частыми. Они летели из-за еловых зарослей, и теперь к ним добавился мелкий металлический перезвон. Переступив через широкое бревно, покрытое толстым слоем мягкого снега, Афанасий Поликарпович взял винтовку наперевес. Неожиданно густые ветви раздвинулись, и он, запорошив окладистую бороду снежной пылью, вышел на просторную поляну, обрамлённую, как стеной, могучими елями.

– Буом-м, буом-м, буом-м…

В нескольких шагах от него стоял, сильно согнувшись в поясе, человек, одетый, несмотря на морозную погоду, только в просторные штаны из мягкой кожи и высокую меховую обувь. На обнажённом торсе незнакомца различались мелкие узоры тёмной татуировки. Особенно густо татуировка покрывала его грудь и плечи. Голова человека была опущена, длинные чёрные волосы свесились вперёд и закрыли его лицо. Изо рта полуголого человека валил густой пар. Вглядевшись в татуировку, Афанасий Поликарпович пришёл к заключению, что перед ним был один из якутских шаманов, которых обычно называли оюнами. Якут держал в левой руке круглый бубен, густо увешанный оленьими зубами по всей окружности, правой рукой он сжимал короткую палку-колотушку, обмотанную мехом. Низкое мартовское солнце светило из-за его спины и, пронизывая яркими лучами хорошо натянутую кожу нехитрого музыкального инструмента, делало его похожим на сияющую луну в руках человека. Гирлянда из оленьих зубов на бубне громко шумела при малейшем движении, а шаманский пояс с многочисленными подвесками в форме стрел и ножей откликался на каждый шаг металлическим перезвоном, и оюн утопал в постоянном шуме, даже когда он не стучал палкой.

Афанасию Поликарповичу не раз доводилось видеть шаманов, и всегда они производили на него сильное впечатление. Он был христианином, но в могущество оюнов верил даже больше, чем в чудотворную силу православных икон. Впрочем, верить в силу шаманов он верил, но сам никогда не подчинялся их власти. Зато других людей, беспрекословно выполнявших указания оюнов, будто потеряв собственную волю, видеть приходилось.

Сейчас он, бородатый, высокий, прямой, стоял на широко расставленных ногах перед длинноволосой, жилистой, полуголой фигурой и внимательно следил за её таинственными движениями. Афанасию Поликарповичу казалось, что он был спокоен и уверен в себе; он даже небрежно положил винтовку на плечо, всем своим видом говоря, что его ничто не тревожило и что он полностью контролировал ситуацию. И всё же он пришёл на таинственный зов оюна, пришёл, не сумев пропустить мимо ушей негромкие звуки шаманского барабана. Значит, его воля впервые не устояла перед зовом язычника.

Внезапно Якут застыл, сделавшись абсолютно неподвижным. Даже дыхание его оборвалось, и пар прекратил клубиться у рта. Голова его медленно, почти незаметно поползла вверх. Афанасий Поликарпович увидел узкий разрез глаз, затуманенные зрачки.

– Я ждал тебя…

Якут смотрел в никуда, но обратился он именно к пришедшему человеку. Было похоже на то, что он увидел Афанасия Поликарповича не перед собой, а где-то над макушками слабо качнувшихся елей. Услышав голос оюна, Афанасий Поликарпович вздрогнул, борода его шевельнулась, густые брови сдвинулись. В человеческом голосе ему почудился звон бубна.

– Я ждал тебя…

– Ты ждал меня? – Афанасий Поликарпович напрягся и с удивлением отметил, что спокойствие покинуло его. Или спокойствия не было и прежде, просто теперь он осознал это? От самой макушки его головы побежали вниз по спине мелкие холодные колючки. Выходит, не был он спокоен, как ему казалось, а давно пребывал в сильном волнении, давно не контролировал себя.

– Вспоминаешь ли ты о моей сестре? – спросил шаман по-русски и повёл головой, будто он был диким зверем, учуявшим добычу. Афанасий Поликарпович хорошо знал повадки таёжных хищников, и в стоявшем перед ним полуголом шамане он безошибочно угадал звериный дух.

– Вспоминаешь ли ты о моей сестре? – повторил оюн и ударил в бубен. Заколыхавшийся звук натянутой кожи мягко толкнул Афанасия Поликарповича и надавил на уши.

– О твоей сестре? Откуда мне знать твою сестру? – Он нахмурился, силясь распознать Якута. – Да кто ты таков, что расспрашиваешь меня? Разве ты знаешь меня?

– Мать-Зверь поведала мне, что я встречу тебя здесь.

– Я здесь случайно, – осторожно ответил Афанасий Поликарпович. – Мой отряд отклонился от намеченного пути по чистой случайности. Ты не мог знать.

Он снова услышал удар бубна и почувствовал, как ноги его сразу отяжелели.

– Мать-Зверь сказала, что ты придёшь сюда ко мне.

– Кто ты, оюн?

Якут опустил лицо вниз, а когда вновь поднял голову, его раскосые глаза пронзили Афанасия Поликарповича горящим взглядом: