Питер Марвел - Шутка мертвого капитана Страница 34

Джо Янг, мучаясь от боли в руке и страха, вряд ли услышал хотя бы слово из речи Кроуфорда.

— Обыщите его, — поморщившись, распорядился Кроуфорд, — и приведите в чувство. Он, похоже, совсем отупел от страха и потери крови.

У Янга отобрали нож, сняли пояс с принадлежностями для стрельбы и позволили сесть на песок. Испуганно озираясь, он отполз в сторону и прижался спиной к дереву. Наверное, так ему казалось безопаснее.

— Эй, кто-нибудь, посветите сюда, — Амбулен надрезал край своего плаща и, отодрав от него кусок, туго перевязал раненое плечо моряка. — Жить будешь. Тебе повезло: повреждены лишь мягкие ткани, а мышцы не задеты.

— Твоя голова уже начала работать, Джо Янг? — поинтересовался Кроуфорд, нетерпеливо дожидаясь окончания процедуры, пока капитан Ивлин держал горящую ветку, освещая их лица. — У меня не так много времени, и мне хотелось бы побыстрее получить ответы на вопросы.

— Вопросы? — недоуменно повторил Джо Янг. — Ты сказал, вопросы, Веселый Дик?

— Да, именно это я и сказал, — усмехнулся Кроуфорд. — Если ты еще самую малость напряжешь мозги, то, наверное, вспомнишь, что это слово означает, и поймешь, что я имею в виду, Джо Янг!

— Ты хочешь сказать, что у тебя есть ко мне вопросы, Веселый Дик? — очень медленно произнес Джо, не сводя с Кроуфорда напряженного взгляда. — Ты хочешь меня о чем-то спросить?

— Твоя догадливость поразительна! Ты угадал, Джо, у меня к тебе есть вопросы. И вот вопрос первый, мой любимый: ты хочешь жить?

— Кто же не хочет, Дик? — грустно хмыкнул Джо Янг. — Даже комар и тот пищит, когда его хотят прихлопнуть. Так уж устроил Господь, что всякая тварь хочет продлить свою жизнь…

— Это весьма кстати, что тебе хочется ее продлить, — перебил его Кроуфорд. — Тогда мы без труда договоримся. Ответь правдиво на все остальные вопросы — и будешь жить, сколько сможешь. Итак, сколько сейчас на судне пиратов?

— Человек двадцать точно будет.

Тут он печально оглядел выступающие из мрака тела людей и добавил:

— Ну, если считать тех, кого вы тут положили, а то и поменьше получится.

— Пьяные есть? Вахту несете? Кто на шхуне за старшего?

Джо Янг махнул рукой.

— Прямо скажу, Веселый Дик, команда без Черного Билла вразнос пошла! Поверишь ли, из всей братвы на ногах вот только мы были да Грязный Гарри. Остальные в лежку! Пока Билл там за французами гонялся, на корабле открыли винную камеру, и с тех пор ни одного трезвого в команде не найти. Проснется человек, приложится к бочонку — и снова упал. Даже вахту нести некому. Но я тебе скажу, Веселый Дик, оно и к лучшему, потому что ничего хорошего из того, что Грязный Гарри сейчас на берегу увидел, не получилось. Лучше бы он сейчас пьяный на шканцах валялся и нас бы с ребятами не трогал. Глядишь, все бы сейчас живы были…

— Не обольщайся, Янг! — сурово заметил Кроуфорд. — Без дисциплины моряка не бывает, и, впав в разгул, вы обрекли себя на поражение. Потому что мы в любом случае поднялись бы на борт, и спасти вас могла бы только бдительность. Просто тебе повезло больше других. Но ты даешь слово, что на шхуне сейчас все пьяны?

— Слова я дать не могу, Веселый Дик, — понурился Джо Янг. — Корабль большой, и за всех я не поручусь. Но лично я трезвых не видел. Кто мне попадался — или вповалку лежал, или к бочонку прикладывался. Конечно, жара спала, может, к ночи кто-то и очухался. А ты что задумал, Веселый Дик? Всех наших ребят извести хочешь? А ведь это нехорошо — мы же зла тебе не желали.

— Я вам тоже зла не желаю, — сказал, отворачиваясь, Кроуфорд. — Только мне Черный Билл на Эспаньоле со шхуной и экипажем не нужен. В этом все и дело. На душе у меня неспокойно, когда я про вашу «Ласточку» думаю. А тебе, вместо того чтобы мне мораль читать, пора бы выбрать. Будешь служить Пастору или ко мне пойдешь?

— У Черного Билла, надо понимать, пробоина ниже ватерлинии? — задумчиво заметил Джо Янг. — А с такой штукой никто далеко не уплывет. Значит, выбор один — на твой галс ложиться, Веселый Дик. Так что считай, свою закорючку я под контрактом черкнул!

— Жаль, нет пера и бумаги, — ухмыльнулся Кроуфорд. — Так что пока у нас все на словах. Но ведь слово джентльмена крепче каната. Договорились, значит. Тогда, ребята, вперед, за дело!

Харт участия в беседе не принимал. Сложив руки на груди, Уильям стоял поодаль и размышлял о том, что какое-то гнетущее предчувствие давит ему на сердце, только он никак не может понять, что это. Он стоял и, не слыша торга с пленником, все копался в себе и наконец сообразил, что ему так не нравится. Он понял, что угнетает его, как ни странно, поведение именно сэра Фрэнсиса, а не Потрошителя или, например, Амбулена.

В какой-то момент его осенило, и он понял, что, кажется, разгадал, откуда у Кроуфорда такая странная власть над людьми.

Сначала Господь Бог даровал людям свободу. Люди утратили ее, пожелав узнать, что такое не только добро, но и зло. Но зло оказалось сильнее добра — потому что добрый поступок связан с умалением себя, а злой — с уничтожением другого. Тогда Бог выкупил их дорогой ценой из рабства собственных страстей и иллюзий. Он пришел и восстановил поврежденную природу человека. Даровал новую, совершенную свободу — свободу от необходимости делать зло. Но Бог снова оставил людям выбор — делать зло во имя себя или творить добро во имя любви. Но для многих этот выбор оказался слишком тяжел и неприятен. Ведь за любой поступок нужно отвечать; каждый раз нужно думать, как поступить. Но некоторые из людей научились с открытым забралом смотреть выбору в лицо. Таких людей, неважно, были они злы или добры, люди потрусливее называли сильными личностями, лидерами и говорили, что у них есть харизма — сила или благодать, мало задумываясь о том, что истинная харизма тоже дар Божий, посему зла в ней нет.

И тогда слабые люди начали, может даже не думая об этом так прямо, приходить к сильным и говорить: «Возьми на себя мой выбор, а взамен скажи мне, что я счастлив и прав». Так псы приползают к самому сильному кобелю и, припадая на передние лапы, виляют хвостом, подтверждая право вожака решать судьбу стаи. Сильные люди, лидеры приняли на себя бремя чужого выбора, а взамен потребовали, может быть тоже не понимая этого так прямо, полной зависимости от их воли и полного согласия на все, что они предложат. Так из века в век происходит сделка между людьми: слабые отдают сильному право решать за них, теряя только самих себя. Но человек свободен, и стоит однажды почувствовать это, ощутить, что истинная свобода — это свобода от желания делать зло и любить только себя, как ты снова станешь самим собой. Пираты сами отдавали Кроуфорду власть над своими жизнями. А Кроуфорд брал и не отдавал. Кроуфорд хотел играть только свои пьесы. И поэтому первыми гибли те, кто шел ему наперекор.