Ходжиакбар Шайхов - Искатель. 1977. Выпуск №3 Страница 34

Дышать стало легче. С каждой секундой воздух становился чище, и Сергей разглядел фигуры висящих на страховочных ремнях товарищей. Сделал усилие, чтобы удержать ускользающее сознание, и медленно провалился в ледяную темноту, где не надо было ни о чем думать…

Сергей пришел в себя на станции. Он смутно помнил, как его спускали на веревках со стены, как несли на носилках, слышал обрывки разговоров, потом снова провал. Он приподнялся, опершись на подушку. Боли не было. Вообще ничего не болело, только плохо слушались мышцы, словно его набили ватой, как детскую игрушку. Рядом на стуле сидела Наташа. Секунду он смотрел на ее осунувшееся, побледневшее лицо и отвернулся, прежде чем она успела заговорить. Ничего не хотелось слышать. Ни о чем не хотелось думать.

— Сергей, — тихо позвала Наташа.

— Дай мне напиться, — попросил он и удивился тому, как четко и ясно прозвучал его голос.

Он пил большими глотками и чувствовал, как постепенно уходит тупое ватное бессилие, словно ему не хватало только кружки компота, чтобы окончательно прийти в себя.

— Что с Хакимовым и остальными?

— Все живы. Только обморозились немного. Тебе досталось больше всех.

— Что с комбинатом?

— Все обошлось. Все хорошо, Сережа. Ты не волнуйся.

— Что ты меня успокаиваешь, как ребенка! Говори, что с комбинатом!

— Мне сказали, что вы со Строковым сделали все, как надо. Обезвредили лавину. Все кончилось благополучно.

— Благополучно?! Я же видел, как лавина пошла в левое ущелье! — Он вскочил с кровати и, как был в одном белье, завернувшись в одеяло, выбежал из комнаты. Его качало, коридор расплывался перед глазами, но комната Хакимова была рядом, и он ввалился в нее, даже не постучав. Хакимов сидел за столом рядом с Сайдой. Они пили чай.

— Заходите, Сергей Александрович. Чаю с нами попейте.

— Что с комбинатом? Сколько жертв?!

— Не было жертв. Я вам говорил: Павел Степанович не такой человек, он добьется. Ему выделили группу, и они работали внизу. Понизили уровень озера. Этого оказалось достаточно: сель не дошел до поселка. Снесло только несколько домов на окраине. Люди были эвакуированы заранее. Никто не пострадал.

— Где Строков?

Хакимов долго смотрел на него, словно обдумывал ответ, и Сергей почувствовал, как по спине пробежали холодные мурашки.

— Его ищут.

— Как это — «ищут»?

— После лавины никто не видел Павла Степановича. Попов звонил, обещал приехать. Наверно, он знает…

Сергей повернулся и, ничего не сказав, пошел обратно в свою комнату. В голове у него все спуталось. Неожиданное спасение поселка, исчезновение Строкова, какие-то работы внизу, которые вел Строков… Что все это значит?

Он понимал: все нужно обдумать. Строков старался быть незаметным, не хотел никому мешать и вечно у всех путался под ногами. А сейчас, когда дело сделано, он исчез. Так что же Строков сделал? Хакимов сказал: добился собственной группы… Интересно, как? Все время меня подталкивал к правильному решению, почти за шиворот привел на лавиносбор. Я сопротивлялся, а он не отчаивался — тащил. Лишь после того, как я его предал на комиссии, он начал действовать самостоятельно. И я тоже… Именно с этого момента, оставшись один, я стал делать ошибки, пока в конце концов не угробил все дело. Вместо того чтобы заранее выйти на плато, пока была дорога, я ждал до последнего, и в результате попал в аварию, из-за меня разбили машину, чуть не погибла вся группа. Но самая главная ошибка в том, что я не стал понижать уровень озера, не добился эвакуации поселка, как просил меня Строков перед самой комиссией, а стал доказывать собственную теорию поворота лавины с помощью взрывов. Так было удобнее для всех, и я сам поверил в это именно потому, что так было удобнее… Ладно, приедет Попов, я ему все объясню…

Начальник метеоуправления приехал через три дня. Разговор получился длинный, хотя в самом начале, когда Сергей начал свои объяснения, Попов поморщился, как от зубной боли, и сказал:

— Что ты занудство разводишь! Я и так знаю, что Строков был прав, а ты — нет. Жаль, что на комиссии мы с тобой этого не поняли. А теперь все это уже не имеет значения. Важен результат…

— Куда девался Строков?

Попов промолчал. Сергей давно уже чувствовал, что за исчезновением Строкова кроется что-то неожиданное и малоприятное.

— Черт его знает, что за история получилась. Я как раз хотел тебя спросить, что ты об этом знаешь.

— О чем, об этом?

— О Строкове. Куда он мог уехать?

— Ну он вроде бы к сыновьям собирался… — нерешительно начал Сергей, потому что сам не верил, что Строков может вот так незаметно и неожиданно уехать к своим, слишком уж многочисленным сыновьям.

— Не было у него никаких сыновей.

— Как это не было?! Он же мне сам говорил!

— Мало ли что он тебе говорил.

— Но ведь телеграммы приходили, я видел!

— Телеграммы он сам себе отправлял из райцентра. Мы это проверили.

— Но зачем?! Зачем?

— А это уж ты сам подумай. Об этом тебе лучше знать.

Сергей почувствовал, что мучительно краснеет.

— Во всяком случае, я его здесь не прячу.

— Конечно, зачем тебе его прятать. Строков получил группу и ушел в верховья, к озеру. Группа вернулась без него. Когда вся работа была закончена и они возвращались, Строков попросил, чтобы дальше шли без него. Есть, мол, у него какие-то дела. Где именно и какие, собственно, дела, ничего не сказал. Поселок был уже рядом, и никто не стал возражать. Это еще до лавины было. Лавина сошла на следующий день, и всем стало не до Строкова. Потом кто-то видел его на вокзале. В управление он зашел вечером, когда там никого не было, кроме секретарши. Забрал документы и даже письма не оставил.

Сергей думал о том, что этого не может быть — не такой Строков человек, чтобы исчезнуть бесследно. Он еще объявится. Обязательно объявится в самый неподходящий момент.

Чтобы как-то разрушить молчание, заставить Попова говорить дальше, высказать все недосказанное, он спросил его прямо:

— Ты сам-то что об этом думаешь?

— Думаю, что он не вернется. Раз уж он захотел исчезнуть, то сделал это обстоятельно, как все, за что брался. Он, видишь ли, говорил, что молодежи не надо мешать. Приходит такая пора, когда она становится вполне самостоятельной — молодежь. И старики начинают путаться у нее под ногами. Он решил не путаться. Он считал, что ты вполне подходишь для должности начальника станции, и не мог даже представить, что тебе эта должность до лампочки, что ты ждешь не дождешься, когда сможешь вернуться в управление, к своему столу.

— Ты так думаешь?