Алистер Маклин - Искатель. 1994. № 5 Страница 34

Я повернул выключатель, и один циферблат — судя по всему, индикатор настройки — загорелся зеленым светом. Другой циферблат даже не мигнул. Я покрутил ручку настройки — все осталось без изменений. Этот аппарат, совершенно очевидно, реагировал на какой-то определенный радиосигнал. А отверстие сбоку, как я понял, служило входом для шнура от обычных наушников. Немногие в то время знали о существовании и предназначении подобных приборов, а мне однажды уже приходилось иметь дело с таким — это было транзисторное приводное устройство определения радиосигналов, передаваемых, например, поисково-спасательными приводными маяками, установленными на капсулах американских космических аппаратов и позволяющие поисковым группам определить точное местонахождение капсул, когда те приводняются в океане.

Но с какой стати такой прибор оказался на дрейфующей полярной станции «Зебра»? Выходит, история про установки контроля и слежения за сигналами пуска ракет с территории Сибири, которую я, сам-то мало в нее веря, поведал Свенсону и Хансену, оказалась правдой. Да, но в радиус действия этой пресловутой установки должно было попасть огромное воздушное пространство, а лежавшая передо мной игрушка не охватила бы и двадцатой части расстояния до Сибири.

Я перевел взгляд на портативный радиопередатчик и разрядившиеся никелево-железистые батарейки, столь скоро отслужившие свой срок. Судя по волновой шкале, передатчик был по-прежнему настроен на диапазон, в котором «Дельфин» принимал сигналы бедствия. Приглядевшись более внимательно к батарейкам, я заметил, что они соединены между собой и с передатчиком при помощи резиновых проводов с проволочным сердечником и плотными зубчатыми зажимами на концах, обеспечивающими идеальный контакт с клеммами. Отсоединив два зажима, я включил фонарик и принялся рассматривать клеммы. На них виднелись едва различимые зазубрины от зажимов.

Затем я снова отправился в лабораторию, приподнял оторванную половицу и посветил фонариком. По меньшей мере у половины никелево-железистых батареек на клеммах имелись такие же характерные следы от зубчатых зажимов. Странное дело, но с виду эти батарейки казались совершенно новыми — похоже, ими никогда не пользовались. Некоторые из них были запрятаны слишком далеко, под соседние половицы, и, чтобы достать их, мне пришлось засунуть руку под пол почти до плеча. Когда я извлек две батарейки, то разглядел тускло поблескивающий предмет. Освободив еще две половицы, я обнаружил цилиндр дюймов тридцать в длину и шесть в диаметре с медным стопорным краном и манометром, стрелка которого стояла на отметке «максимум». Рядом с цилиндром лежал ящик с трафаретной надписью: «ШАРЫ-ЗОНДЫ». Баллон со сжатым водородом, аккумуляторные батареи, шары-зонды, тушенка и консервированные супы — словом, — великолепное ассорти, и подобрано оно было, очевидно, не случайно.

Я вернулся в жилой домик, где лежали двое раненых. Они по-прежнему чуть дышали. Впрочем, то же самое можно было сказать и обо мне — я промерз до костей. Малости отогревшись возле обогревателей, я взял фонарь и снова двинулся навстречу ветру, стуже и тьме.

За двадцать минут я раз двенадцать обошел вокруг станции, с каждым разом увеличивая радиус обхода на несколько ярдов. В общей сложности в поисках призрачных улик я, должно быть, отмахал никак не меньше мили, но ничего не нашел, только здорово обморозил лицо. В конце концов я решил не тратить времени понапрасну и повернул назад к жилому домику.

Я миновал метеостанцию и лабораторию и уже поравнялся с восточной стеной последнего пристанища полярников, как вдруг краем глаза уловил нечто необычное. Направив луч фонарика на стену, я обнаружил на ней ледяной нарост, образовавшийся в результате нескончаемого ледяного шторма. Большая часть покрывающей стену ледяной корки была однородного, грязно-белого цвета и на ощупь гладкой, словно отполированной, однако в некоторых местах под слоем льда проглядывали странные черные пятна, площадью чуть больше квадратного дюйма. Я было попробовал расчистить их руками, но не смог — они вмерзли в лед намертво. Тогда я пошел взглянуть на восточную стену метеостанции. На ней, как и на восточной стене лаборатории, никаких следов обледенения не было.

После недолгих поисков внутри метеостанции я нашел то, что мне было нужно, — молоток и отвертку. Вернувшись к восточной стене жилого домика, я отколол с помощью этих нехитрых инструментов кусок льда с черными пятнами, принёс его в домик и положил рядом с обогревателями. Минут через десять я извлек из образовавшейся лужицы обрывки обгоревшей бумаги. Еще одна загадка!

Окинув взором двух лежавших без сознания полярников и еще раз убедившись, что перенос на «Дельфин» их окончательно погубит, я снял телефонную трубку и попросил, чтобы меня сменили. Вскоре на смену мне пришли два матроса, и я отправился на «Дельфин».

В тот вечер на борту корабля царила необычная обстановка — тихая, унылая, чуть ли не траурная. Оно и понятно. Хотя операция по спасению уцелевших людей с «Зебры», можно сказать, прошла успешно, особых причин радоваться у моряков не было — погиб их товарищ, командир торпедного расчета лейтенант Миллз. Внизу, в столовой команды, не было слышно даже проигрывателя, молчал и музыкальный автомат. Корабль больше походил на огромный склеп.

Я нашел Хансена в его каюте. Он сидел на краю койки, даже не сняв меховых штанов. Лицо у него было непроницаемое и мрачное. Он молча наблюдал за тем, как я снимаю парку, отстегиваю кобуру, закрепленную у меня под мышкой, и прячу туда пистолет, который достал из кармана утепленных оленьим мехом штанов.

— Я бы не советовал вам раздеваться, док, — вдруг сказал он. — Если вы, конечно, пойдете с нами. — Он посмотрел на свои штаны, и рот его искривился в горькой усмешке. — Не самый подходящий наряд для похорон, правда?

— Вы хотите сказать…

— Капитан у себя в каюте. Готовится к панихиде. Джордж Миллз и второй радист — Грант, кажется… Тот, что умер сегодня. Хоронить будем сразу обоих. Прямо здесь, во льдах. Наши парни уже работают ломами и кувалдами — расчищают место под торосом.

— Я думал, Свенсон собирается доставить тело Миллза в Штаты. Или в Шотландию.

— Слишком далеко. К тому же надо учитывать психологическую сторону. Парней с «Зебры», конечно, уже ничем не испугаешь, а вот наших молодцов… Правда, у капитана есть разрешение из Вашингтона… — Хансен внезапно замолк и в нерешительности посмотрел на меня, потом отвел взгляд в сторону.

— На тех семерых, что остались на «Зебре»? — Я покачал головой. — Нет, тут никакой панихиды не будет. Как вы могли подумать? Я сам как-нибудь попрощаюсь с ними.