Геннадий Гусаченко - Покаяние Страница 34

В проходе между каютами дымища, всё черно, а впереди по правому борту колышется светлое пятно. Пламя! Не медля, я направил на предполагаемый огонь мощную струю с напором, способным сбить с ног. Жёлтое пятно потухло, но высветилось по левому борту. Бью по нему струёй, с усилиями удерживая в руках толстый шланг, поддерживаемый сзади мотористом. Одному не справиться с ним. Яркое пятно потухло, но вспыхнуло вновь справа. Заливаю его всей мощью нашего гидранта, и оно исчезает в дымной черноте. Стёкла масок наших спасательных аппаратов запотели. Видимость — ноль. Продвигаемся наощупь. Вдруг впереди снова вспыхивает огонь… фонаря на груди пожарника, который мы приняли за пламя пожара. Так вот кого мы упорно «тушили»! Бедный пожарник изворачивался от сверлящей его водяной струи и так, и эдак, не понимая, что свет его фонаря мы принимаем за огонь. Разобрались, вылезли наверх. На пирсе полно пожарных машин. Оказывается, пока мы пробирались по кормовому коридору, какой–то пожарник нырнул вниз из бокового прохода и двинулся нам навстречу.

— Потушили, Генаха, мы с тобой пожарника! — снимая аппарат, смеясь, сказал Боря.

Трюмы рефрижератора, забитые мукой, наполнились водой. Разбитые иллюминаторы, через которые сбивали пламя в каютах, обгоревшие переборки, чад и дым, погром, как после бомбёжки. Таким увидели рыбаки своё судно, пришедшие поутру на пирс с чемоданами и сумками, приготовленными для долгой путины.

Беспечность всегда обходится дорого. Беда не миновала и бесшабашно–развесёлую команду «Робкого».

До отхода в путину оставалось несколько дней, когда случилась авария: после ремонта дейдвудного сальника на гребном валу не выставили ночную вахту в гребном отделении. Сальник плохо набили, забортная вода проникла через него и затопила гребной электродвигатель. Пришлось смывать с него морскую соль пресной водой из брандспойта и потом целый месяц сушить мощными лампами.

В то время, как другие китобойцы уже вовсю били китов, зарабатывая деньги, мы торчали на берегу в ожидании, когда поднимется уровень изоляции в обмотках электродвигателя до нужной нормы.

Электрик Виктор Обухов из–за болезни в путину не пошёл. Первый электромеханик вручил мне направление на медкомиссию, как всегда улыбаясь, пожал руку, торжественно произнёс:

— Поздравляю! Испытательный срок выдержал на «отлично». Дуй на комиссию. Пройдёшь — ты в штате «Робкого».

Медкомиссию в поликлинике рыбаков я прошёл успешно, если не считать посещения стоматологического кабинета. Здесь у меня обнаружили кариес, а без лечения зуба заключение не получишь. Я впервые сел в кресло перед бор–машиной, дрожа от страха. Обезболивающих средств, кроме слабого новокаина, тогда не было. Едва сверло вонзилось в дупло, как я дико заныл, отстраняясь и хватая врача за руки. Он посмотрел на меня выжидающе и лишь приблизил сверло к моему рту, как я закрыл его, чуть не укусив врача за палец. Здоровенный мужлан в халате выключил машину и поманил меня к себе этим самым пальцем. Я приклонил ему ухо, надеясь услышать что–то ободряющее, успокаивающее.

— Знаешь, что…, — тихо, почти шёпотом сказал он. — Вас тут много таких, а я один. Если хочешь пройти комиссию, сиди тихо и не дёргайся. А нет — пошёл на…

И он послал меня туда, куда ходят лишь одни гомики. Желание уйти в море было так велико, что ничего не оставалось, как вытерпеть адскую боль.

После того, как меня включили в судовую роль, я почувствовал себя полноправным членом экипажа. Дни ожидания отхода в путину тянулись медленно. Китобои, не обременённые семьями, скрашивали их любовными похождениями.

В эти предпутинные дни на меня напала страсть женитьбы. Хотелось, чтобы по приходу с моря на пирсе меня встретила любимая женщина.

Сначала был короткий роман с красивой буфетчицей Светой. Опьянённый её чарами, чуть было не расписался с ней. Однако, нашёл Светку пьяной в каюте старпома и мысли о женитьбе на ней отпали сами собой. К тому же моторист Боря Далишнев притащил на судно молоденькую собачку–дворняжку. Её все полюбили, кроме буфетчицы, потому что собаке дали имя Света. Иногда кто–нибудь спрашивал:

— Светку не видел?

— Какую? Светку–суку или Светку б…? — был неизменный вопрос–ответ.

Нет, с красивой буфетчицей никак нельзя было связывать свою судьбу.

Потом познакомился с девушкой–работницей Главпочтамта. Тасей звали. Не скажу, что полюбил её, но она была от меня без ума, это без сомнения. Её отец поляк по имени Ян неименно на лацкане старого пиджака носил медаль «За взятие Вены». Держал в тайге пасеку и был богат. Мне обещал купить дом, если женюсь. Но не лежала душа к Тасе. Не состоялась свадьба с этой тихой, скромной простушкой.

А вот Рита самого свела с ума. Очаровательная блондинка, не крашеная, а настоящая, такое со мной вытворяла, что я поверил в настоящую страстную любовь. Бывшая жена пехотного лейтенанта работала воспитателем в детском саду, имела однокомнатную квартиру. С мужем развелась год назад, детьми не обзавелась и всю страсть обрушила на меня одного. Так думал я, и так думают почти все мужчины, чаще всего оставаясь обманутыми «рогатыми козлами». В один из вечеров, перед моим уходом на пожарную вахту, мы долго и жарко целовались, и Рита уговаривала меня не уходить. Но я не мог не явиться на вахту, что для моряка свято. Она даже проводила меня до проходной рыбпорта, убедилась, что я ушёл на судно. Я же, находясь под впечатлением её ласк, пошёл к вахтенному помощнику с просьбой отпустить на берег.

— Если договоришься с электриком с соседнего судна, что в случае чего подменит тебя, я не против, — ответил штурман.

Я договорился и, не теряя время, поймал такси и рванул на свидание с любимой. Каково же было моё удивление, смешанное с разочарованием и обидой, когда застал Риту на коленях у крепко сложенного парняги. Дверь была не заперта. Я тихо вошёл, намереваясь своим появлением сделать Рите сюрприз, но сделал его себе. Парень — одесский амбал, забыв о своих кулачищах, испуганно смотрел на меня. Так пугаются рослые кобели, застигнутые маленькой собачкой в чужом дворе. Полосатая нейлоновая рубашка на нём — неопровержимое доказательство, что мой соперник — китобой с флотилии «Советская Россия», недавно вернувшейся из Антарктики. «Россияне» на обратном пути заходили в Сингапур, где отоварились одинаковыми жёлто–белыми рубашками. Во Владивостоке они ходили похожими на инкубаторных цыплят.

Рита выскочила из квартиры, оставив нас одних выяснять отношения.

— Геннадий, электрик с китобойца «Робкий», — верный морскому братству, миролюбиво подал я руку для знакомства. — Не переживай, я не муж Ритке. А ты с плавбазы или с китобойца? По рубашке вижу «россиянина».