Евгений Кораблев - Созерцатель скал Страница 35

Однорукий подошел к связанному Кузнецову.

– Скажешь, где деньги?

– У меня нет денег.

– Шомполами! – приказал однорукий.

С хозяина сорвали одежду. Раскаленные шомполы с шипением впились в тело.

– Говори, где деньги!

Невыносимая боль жгла отовсюду. Хозяин давно бы сказал. Капитал был небольшой – рублей сто. Но они хранились в банке, в подполье, а там спряталась Алла. И он молчал, стиснув зубы.

– Скажешь?

Не получив ответа, бандит сделал палачам жест, и снова дикие, нечеловеческие крики огласили двор. Наконец, несчастный начал терять сознание. Толстый встал, вынул револьвер и подошел к нему.

– Последний раз! Говори, где спрятал!

Умирающий чуть слышно что-то прохрипел, отрицательно мотнув головой.

Выстрел в упор размозжил ему череп.

– Бабу сюда! – крикнул однорукий.

Из хлева приволокли кухарку, толстую старуху, окровавленную, в разорванном платье. Увидев труп хозяина, бандитов с шомполами, она дико вскрикнула, рванулась и кинулась в ворота.

Меткая пуля одного из разбойников пробила ей спину, и она грохнулась наземь.

Урбужан в бешенстве обернулся и нагайкой по лицу огрел удачного стрелка.

– Сволочь! – прохрипел он. – Бабу убил! А, сволочь! – И начал хлестать его. – Просили тебя?!

Алла, сидя в подполье, услыхала глухие выстрелы. Потом по грохоту и крикам поняла, что шайка ворвалась в дом. Она слышала, как разбивали сундуки, комод, ломали мебель, и тряслась от ужаса.

Наконец, очередь дошла до подполья.

Ее вытащили в бессознательном состоянии. На дворе она пришла в себя, но, увидав труп с разможженным черепом, снова погрузилась в обморок. Урбужан приказал привязать ее к седлу свободной лошади. Оставив позади разграбленное зимовье, отряд с захваченным имуществом и полумертвой девушкой двинулся в тайгу.

Необозримы первобытные чащи, тянущиеся от Верхнеангарска до Читы. Целая армия могла бы укрыться в ней. Кто найдет здесь отряд в несколько десятков человек?

Бурят-работник, возвращавшийся в зимовье, заслышав выстрелы, заподозрив, в чем дело, спрятался в кустах. Когда отряд скрылся, он, дрожа от страха, добрался до зимовья и, увидев страшную картину, бежал в Верхнеангарск.

II. В плену

– Зачем и куда ты везешь меня? – гневно спрашивала девушка Урбужана, когда он на остановках приходил справляться, не нужно ли чего ей.

– У меня три жены, но они стары. Ты будешь между ними, как звезда, – отвечал он.

– Никогда! – кричала она, плача.

– Иначе я отдам тебя на потеху моим молодцам.

– Негодяй!

– Я дам тебе лучшую юрту, – продолжал Урбужан. – У меня в Монголии табун в тысячу лошадей и двенадцать тысяч овец. Я увезу тебя в монгольские степи. Все богатство будет твоим. Всякое желание твое будет исполнено, как в сказке.

– Ты убил моего отца! – гневно воскликнула девушка.

– Его застрелили без моего приказания, – лгал Урбужан. – Если бы я знал, что он твой отец, я сохранил бы ему жизнь. Скажи же, согласна ты быть моей женой?

– Вон отсюда!

Он уходил от пленницы злой, но, видимо, сдерживая себя и не теряя надежды покончить миром.

Надеясь на мир, он не знал Аллы. Ее трясло от возмущения, когда он приближался.

В тайге свой отряд Урбужан разделил на две части.

Большую часть людей он отправил северным берегом Байкала на запад, часть оставил в засаде, а сам с охраной и пленницей торопливо направился на Ольхон. Негодяй спешил домой, чтобы поместить пленницу в надежное место и заняться свадьбой.

Мучительна была дорога до Ольхона. Алла облегченно вздохнула, когда очутилась в богатой бурятской юрте, хотя знала, что здесь будет еще хуже.

Первые дни Урбужан не показывался.

Для услуг Аллы была приставлена старая бурятка, ни слова не говорившая по-русски. Кое-как Алла объяснялась с ней знаками.

Все мысли девушки были сосредоточены на бегстве.

Первым делом она внимательно осмотрела помещение.

Юрта Урбужана представляла большую просторную избу с лавками по стенам для сидения и спанья. Лавки были богато убраны шкурами. У северной стены, прямо против входа, стоял ящик с шаманскими богами – «оно-гонами». Возле лавок помещались сундуки с разным домашним скарбом, но оружия она нигде не нашла никакого. Стены были прочны. Снаружи у ворот во дворе стоял караульный. Во двор выходить пленнице запрещалось. Все время возле нее торчала старая бурятка.

Девушка то ломала голову в поисках плана бегства, то, не видя никакой возможности бежать, мечтала о самоубийстве, то, вспоминая дорогих ей людей, надеялась, что они узнают о ее похищении и выручат ее, и думала, как затянуть время.

Однажды из рассказа старухи она узнала, что бурятка подавала для князя сырую конскую печень. Алла знала, что это считается у бурят средством поправиться после пьянства. Очевидно, Урбужан пьянствовал. Это усилило ее тревогу.

Старуха подтвердила, что скоро будет «тайлаган» – большой общественный пир, на который Урбужан ждет много гостей. Неужели он готовится к свадьбе?

Однажды вечером она услышала его шаги. Урбужан вошел в юрту и приказал бурятке удалиться. Они остались вдвоем.

Аллу поразило убранство бурята. Он был в дорогом кафтане, отороченном мехом; за поясом висел золоченый кинжал и револьвер; на огромной голове едва держалась небольшая серая круглая шляпа с полями и красной кисточкой на макушке. При виде девушки глаза Урбужана загорелись, пьяно пошатываясь, он подошел к ней. Как никогда была противна эта нахальная жирная физиономия с узенькими косыми глазками, выдающимися скулами, большими оттопыренными ушами, жесткими, как конский хвост, черными волосами. От него разило спиртом и конским потом.

Не говоря ни слова, он схватил девушку за руки. Как ни билась она, лапы Урбужана держали ее, как железные клещи. Он стал целовать ее жирными масляными губами, напомнившими ей о сырой конской печени.

Не помня себя, она вырвала одну руку. Урбужан хотел вновь схватить ее. Пряча ее, она наткнулась на револьвер, засунутый у него за поясом. В отчаянии выхватила его. Размахнулась и ударила Урбужана рукояткой в зубы.

Получив удар, пьяный отшатнулся и выпустил вторую руку.

Между тем Алла нашла курок.

Оглушительный гром выстрела... Дым наполнил юрту.

Медленно Урбужан повалился на пол. Ковер залился кровью, хлынувшей по его лицу.

Алла стояла с револьвером в руке, готовая всадить еще несколько пуль во врага. Но он не вставал.

Держа револьвер наготове, она прождала несколько минут и, решив, что Урбужан убит, выскользнула за двери. Горе тому, кто попробовал бы остановить ее! Не раздумывая, она уложила бы его на месте.

Девушка очутилась на дворе. Холод и свежесть пахнули ей в лицо. Ночь была темная и бурная. Байкал выл и стонал. Около юрты она не встретила ни души. Тем не менее она подвигалась вперед с большой осторожностью. Она знала, что где-нибудь невдалеке должен стоять караульный.