В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том первый Страница 36

— Молчите! Вы рискуете головой, — злобно прошипел Батьяни. — Я нахожусь в качестве представителя его высочества и должен говорить и делать только то, что он мне приказал.

— А что он вам приказал? — спросил Рорбек, глядя в упор на графа.

— Его высочество милостиво приказал мне, — произнес граф Батьяни, — в случае, если я обнаружу малейший беспорядок в вашей отчетности, не предавать вас суду, а потребовать, чтобы в течение трех часов вы покинули этот дом.

Рорбек пошатнулся, схватил жену за руку и проговорил надломленным голосом:

— Ты слышала, Кристина? В течение трех часов мы должны покинуть дом, под кровлей которого счастливо прожили четверть века. Обесчещенными и нищими мы будем скитаться и питаться подаянием. А там наверху лежит при смерти наша дочь, и мы не сможем даже приютить ее где-нибудь.

Рыдания заглушили его голос. Вдруг к нему подошел доктор Зигрист, взял его за руку и сказал:

— Позвольте мне пожать вам руку как честному человеку перед лицом всех здесь присутствующих. Будьте уверены, что в Висбадене и Бибрихе найдется много людей, которые, подобно мне, твердо убеждены в вашей невиновности. Вы не останетесь без крова и приюта. Я живу один с матерью в Висбадене, в маленьком домике, но в нем найдется достаточно места, чтобы до поры до времени приютить вас и вашу семью.

— Не забудьте захватить с собой вашу дочь! — насмешливо воскликнул Батьяни. — Ею вы заплатите за наем помещения.

— Вы ответите мне за эти слова, граф Батьяни! — гневно крикнул Зигрист. — Впрочем, вам, кажется, здесь больше делать нечего. Семья Рорбека покинет этот дом еще до истечения назначенных вами трех часов.

— Я должен убедиться лично в том, что они уйдут отсюда. Поэтому я пока останусь здесь.

В этот момент сверху раздался страшный крик.

— Это Елизавета! — вскрикнула Кристина. — Боже милосердный, что случилось?

Рорбек, Кристина и Зигрист бросились наверх. «Она сорвала повязку!» — в один голос крикнули Рорбек и Кристина, когда увидели, что Елизавета лежит на постели вся в крови.

Доктор Зигрист быстро подошел к постели. Едва он взглянул на Елизавету, как в ужасе воскликнул:

— Здесь кто-то совершил ужасное преступление. Не она сама сорвала повязку, это сделал кто-то другой, кто хотел убить ее.

— А я оставила ее без присмотра! — пронзительно вскрикнула Кристина и зашаталась.

Рорбек подхватил ее. Но он держал в руках только труп… Кристина умерла от разрыва сердца.

— Она умерла, — пробормотал Рорбек, блуждающими глазами глядя то на труп жены, то на умирающую дочь, — одна умерла, другая вот-вот умрет. Меня оставляют все, кого я любил, кто украшал мою жизнь. Земля для меня теперь — сущий ад. Хорошо, я буду достоин этого ада, я превращусь в дьявола. Вы изгнали меня из моего дома, презренные люди. Вы разбили сердце моей жены, вы хотите отнять у меня моего ребенка. Но я знаю приют, где меня приветливо встретят, я знаю человека, который не оттолкнет меня. Доктор, вы благородный, хороший человек. Возьмите на себя заботу о моей дочери. Спасите ее, если ее еще можно спасти. А я… я погибший человек, я изгнанник, и место мне у других изгнанников. Я пойду к Лейхтвейсу. Я со слезами буду молить у него прощения за принесенную ему беду. Деньги из моего письменного стола украл, очевидно, не он… Это дело других рук. Теперь я вижу, что он, этот браконьер и разбойник, в сотни раз благороднее и лучше гордых придворных, лучше даже самого герцога, который попал под влияние авантюриста и негодяя. Я иду к Лейхтвейсу и буду его товарищем.

Прежде чем Зигрист успел удержать несчастного, принявшего в пылу гнева и обиды такое роковое решение, старший лесничий Эдуард Рорбек скрылся уже в мрачном лесу.

Глава 14

ВЕНЧАНИЕ ПОД УГРОЗОЙ СМЕРТИ

Священник села Доцгейм, расположенного в живописной, но уединенной местности среди гор Таунаса, сидел однажды при свете лампы в маленькой комнатке, служившей ему библиотекой и рабочим кабинетом. Было уже за полночь, а патер Бруно все еще не мог оторваться от своих любимых книг. Наконец он встал, подошел к окну и задумчиво посмотрел на маленькую церковь, белые стены которой были озарены серебристым светом луны.

Патер Бруно был еще молод и имел благородную И представительную наружность. Всего несколько лет тому назад он был еще блестящим офицером при дворе герцога Нассауского и носил светское имя граф Бруно фон Фельдерн, считаясь одним из наиболее жизнерадостных и веселых придворных кавалеров. Но в один прекрасный день распространился слух, что граф Бруно решил удалиться от мирской суеты и сделаться священником.

И действительно, молодой граф куда-то скрылся и несколько лет прожил в уединении, вдали от всех. А когда он снова появился, то носил уже не расшитую золотом форму, а черную священническую сутану; вместо того, чтобы за вином и картами в обществе прекрасных женщин предаваться радостям жизни, он принял место священника в маленьком горном селе Доцгейм, вел уединенную, скромную жизнь пастыря, пекущегося о больных и умирающих своего прихода и возвещающего темному народу слово Божие.

Неужели же на самом деле в сердце молодого священника заглохло все, что связывало его раньше с шумной и веселой жизнью? Неподвижно стоял он у окна и тихим шепотом поверял безмолвной ночи свои сокровенные мысли:

— Лора! Дорогая Лора! Ты, только ты одна заставила меня покинуть мир и посвятить себя служению церкви. Я хотел забыть тебя, хотел уничтожить твой дивный образ в душе моей, но до сих пор не могу сделать этого, не могу. Все снова и снова восстает он предо мною, и снова я вспоминаю наши прогулки с тобой в герцогском парке, рука об руку, как добрые товарищи детства. Я лелеял надежду, что настанет время, когда ты, славная, милая Лора, будешь моей женой. Но одной ночи было достаточно, чтобы разбить все мои мечты о счастье. Я увидел тебя с другим мужчиной под тем самым деревом акации, в коре которого я вырезал твои и мои инициалы. Это был гоф-курьер герцога — Лейхтвейс. В ту ночь я похоронил свою любовь к тебе и распростился с миром. На другой же день я подал прошение об отставке. Я ушел от мира и облекся в власяницу послушника в далеком монастыре. С течением времени меня назначили священником сюда, в это маленькое село, к сожалению, слишком близкое к тому двору, где я раньше делил с тобою горе и радость моей жизни. Я должен был видеть своими глазами, как свершилась твоя судьба, бедная Лора. До меня дошла весть о том, что твой возлюбленный подвергся наказанию у позорного столба, что твой отец против твоей воли выдал тебя за венгерского графа Батьяни и что ты утопилась в свадебную ночь. С тех пор я еженощно молюсь о спасении твоей души и прошу Бога, чтобы Он простил тебя, бедное обманутое дитя. Упокой, Господи, душу ее и даруй ей там на небесах то счастье, которого она была лишена на земле.