Александр Свешников - Сибирская одиссея Страница 38

– Коль, прекрати, пожалуйста, ты же знаешь, откуда я пришёл. Если сложно нагреть воду, завтра умоюсь где-либо… – попытался Андрей найти выход из затруднительной ситуации, в которую он непроизвольно поставил и себя, и товарища.

– Да нет, нормально! Я и сам утром помоюсь. А тебе я на кухне лежанку освобожу, если ты не против!

– Коля, как удобнее! Главное – без лишней суеты и ненужных хлопот! – сказал Андрей уверенным бодрым голосом и попытался протащить в комнату рюкзак.

Через полчаса некоторых манипуляций с рюкзаком, пакетом с продуктами, посудой и поисков табуретки, оба товарища наконец сели за стол, торжественно открыли пиво и банку джин-тоника и подняли «бокалы».

– Спасибо тебе, Николай, за то, что ты мне помог! Встреча с тобой – это такое везение, о котором я и мечтать боялся! За тебя! – искренне произнёс Андрей подобие тоста.

– Нет, вначале за главное, – не согласился Николай. – За то, чтобы твой друг был жив и чтобы в ближайшие дни он оказался здесь, вместе с нами!

– Ты прав! За удачу и за Витьку, который сейчас там…

Они выпили несколько глотков и принялись сооружать толстые бутерброды с варёной колбасой и сыром. Николай принёс откуда-то с десяток вяленых хариусов.

– Не знал, что хариуса сушат! – удивился Андрей.

– Почему нет? Пробуй! С пивом, конечно, получше будет, но и с твоей гадостью тоже ничего…

Постепенно напряжение после трудного дня и многочисленных переживаний уходило. Тепло, усталость и алкоголь способствовали этому. Николай перестал стесняться неухоженности своего жилища, а Андрея всё меньше смущал невообразимый беспорядок и полуголые женщины на стене. После третьего огромного бутерброда Андрею стало нехорошо: его живот превратился в барабан, грудь сдавило, а голова закружилась. Он понял, что съел сразу слишком много хлеба, а делать этого не нужно было. Николай же заулыбался, и его потянуло на разговоры.

– Андрюх, а твои фильмы по телевизору показывают? – начал он, с интересом разглядывая своего собеседника, будто увидев в нём то, чего раньше не замечал.

– Бывает, хоть и не часто, – нехотя ответил Андрей.

Он не любил разговоров о кино. Не всякому удавалось объяснить, почему он занимается этим неприбыльным и трудным делом. Особенно сложно стало об этом говорить в последнее время, когда люди перестали увлекаться чем-либо, не подкрепленным серьёзным материальным аргументом.

– И всё же, это приносит тебе средства для нормального существования? – продолжал Николай задавать вопросы.

– Не совсем и не всегда, – сказал Андрей, уже знающий, что следующим вопросом товарища станет: «А тогда зачем тебе это нужно?».

Но Николай замолчал, будто почувствовав, что задевает больную тему. Он долил в стакан остатки пива из бутылки и развалился на кровати.

– Ты вот любишь природу, тайгу, реки и озёра. Но ведь не только потому, что это даёт тебе пищу? – продолжил Андрей разговор, желая, чтобы товарищ сам ответил на свой же вопрос.

Николай выдержал большую паузу, а затем заговорил задумчиво, неторопливо.

– Конечно, не только из-за рыбы или орехов я хожу в тайгу. Просто там я себя чувствую спокойнее и увереннее, чем тут! Там никто не смотрит на меня, как на изгоя, не завидует, не презирает. Я не должен всё время напряжённо подстраиваться под кого-то, когда мне это не нужно и противно. В этом смысле я тебя, наверное, понимаю. Я ведь, как и ты, в городе вырос. И с детства меня не тайга и горы окружали, а асфальт, каменные дома и люди. Вот с ними-то я постепенно и разошёлся во взглядах. Даже не разошёлся.

Скорее, они захотели, чтобы я был таким же, как и они! А я этого не хотел…

– Родственная душа… – проговорил Андрей, всё больше напрягая сознание, чтобы не уснуть. Он чувствовал себя пьяным и уставшим.

– А знаешь, – вдруг оживился Николай. – Ты – первый человек, с кем бы я, не задумываясь, пошёл бы в любую экспедицию. Я серьёзно. Ты умеешь слушать, а это – такая редкость в наше время!

Андрей с трудом уже улавливал суть разговора, хотя понимал, что Николай говорит правду, и такое откровение чрезвычайно замкнутого человека многого стоит.

– Спасибо! Но я – не ангел. Во мне столько всякого намешано, – рассуждал Андрей уже практически сам с собой. – Вот мне друзья говорят, что когда я фильм снимаю – я несносный ворчун и грубиян!

– Врут они, твои друзья! – сказал Николай и поднялся с кровати. – Я много разных людей повидал. Ты искренен, а это главное! Такое не сыграешь, да мы и не в театре!

Андрей уже не знал, что ему на это ответить. Глаза у него закрывались. Он понимал, что если сейчас не залезет в душ, то уже никакая сила его не подымет с табуретки.

– Вода немного нагрелась, можешь идти мыться, я сейчас расскажу – где что включается! – почувствовав состояние товарища, предложил Николай. – А потом я тебе покажу свои съёмки.

Андрей долго разбирался с предназначением шлангов и краников, о которых ему подробно, но непонятно поведал Николай. В конце концов, какая-то тонкая струйка ржавой, почти холодной воды у него полилась. Вставать в чёрную, наполовину заваленную какими-то странными предметами, ванную было боязно, но он поборол невольную брезгливость, зажмурился и начал в максимально быстром темпе мыться.

Удовольствия он практически не получил, но после всей этой сложной процедуры Андрей надел чистое бельё, и жить стало гораздо веселее. Сон на время перестал его пленить, и он вышел к Николаю относительно бодрый и готовый к просмотру фильма.

– Николай, давай ещё раз подробно: в котором часу открывается музей и к кому мне там нужно обращаться? – спросил он, удобнее усаживаясь перед телевизором.

– Открывается в десять. Проводница с «бичевоза», я думаю, уже всё растрезвонила своей сестре, а она там работает в туристическом отделе. Так что тебя там сами направят и всё объяснят. Можешь подойти чуть пораньше, на всякий случай!

– А кто там главный? Когда я регистрировал маршрут, наши данные записывал мужчина по имени Сергей, кажется.

– Нет, Сергея сейчас нет, он уехал в Омск, учиться на нефтяника. За него – Валера Воробьёв. Нормальный парень, тоже работал спасателем одно время.

– А спасателей теперь официально не существует? – не успокаивался Андрей, желая, пока он хоть что-то соображает, уяснить для себя план завтрашних своих действий.

– Уже года четыре, как расформировали. Остался только один начальник МЧС – Толя Короленко. Он в Старой Чаре живёт. С ним наверняка тебя в итоге сведут. Но ты начинай с Валеры. А я с утра схожу к товарищу, помнишь, я тебе говорил, к фотографу Серёге Баранову. Надо, чтобы он был готов, если сразу всё закрутится…