Александр Соколовский - Дом на улице Овражной Страница 38

Мы остановились возле Чугая, хмуро поглядывая друг на друга. Видно, Женька не хотел приступать к разговору при мне. И я тоже первым начинать не собирался. Павел Максимович посмотрел на нас и положил обе ладони нам на плечи — мне и Женьке.

— Вы что, спросить меня о чем-нибудь хотите?

Я закивал головой. Кивнул и Женька. Но в то же время мы не спускали друг с друга глаз.

— Эге! — проговорил Чугай. — Что это вы? Как будто съесть друг друга хотите глазами!

— Они раньше самые лучшие друзья были, — выскочил неизвестно откуда Мишка Маслов. — А потом поругались. И мириться не хотят!

— Так вы в ссоре? — протянул Павел Максимович, и я почувствовал, как его большая ладонь крепко — не вырваться — стиснула мне плечо. — Ну вот что, пока не помиритесь, я и разговаривать с вами не стану.

Наверно, и Женьку тоже Чугай держал не отпуская. Он было дернулся в сторону, но вырваться не смог.

— Ну-ка, ну-ка, смелей, — приговаривал Павел Максимович, подталкивая нас все ближе и ближе друг к другу.

Наконец мы столкнулись — лицо к лицу. Чугай взял сначала мою руку, потом Женькину и соединил их.

Несколько минут мы сопели, упершись лбами и стараясь выдернуть руки из сильных, твердых как железо ладоней чапаевца. Время от времени то я, то Женька посматривали друг на друга исподлобья. Потом мне показалось, будто Женька чуть сильнее сжал мои пальцы, и я ему ответил. Он поднял голову. Мы посмотрели друг другу в глаза, и в глазах у Женьки я не увидел вражды. Они глядели примирительно и смущенно.

Так стояли мы молча, не замечая, что Чугай больше не держит нас, а мы сами крепко сжимаем друг другу руки. Женька слегка улыбнулся, заулыбался и я.

— Вот так, — сказал Павел Максимович. — Ну, а теперь спрашивайте.

К нам подбежал запыхавшийся Веселовский.

— Женька! Вострецов! Тебе выступать!..

Женька растерянно поглядел на меня, на Павла Максимовича, на Костю, который тянул его за рукав.

— Вот что! — решил Чугай. — После концерта подойдете ко мне, тогда и поговорим.

— А вы разве останетесь? — загалдели вокруг ребята. — Вы смотреть будете?

— Конечно, останусь и посмотрю ваш концерт.

— Ура! Остается! Садись, ребята!..

— К нам, к нам садитесь! — тащили Павла Максимовича к себе девчонки из шестого «Б».

— Нет, к нам! У нас место специально приготовили! — ухватив гостя за рукав, спорили с ними мальчишки-пятиклассники.

— Вот беда, разорваться не могу! — засмеялся Чугай.

Девчонки все-таки пересилили. Они потащили Павла Максимовича к окошку, где было оставлено для него местечко. А мы с Женькой и Костей помчались на сцену.

Глава девятнадцатая

Объявлять номера нам все-таки пришлось вдвоем с Лешкой. Он был очень доволен. А я каждый раз, выходя на сцену, с беспокойством посматривал в зал: не ушел ли Павел Максимович. Нет, девчонки из шестого «Б», кажется, держали его крепко.

Боясь, как бы у меня снова не сорвался голос, я теперь не орал; а объявлял нормально, не слишком громко. Но получалось как будто неплохо. Только, когда наступила Женькина очередь, голос у меня немного дрогнул. Правду сказать, я еще не был уверен, что мы с Женькой помирились по-настоящему.

— Стихотворение «Армия наша сильна». Прочитает Женя Вострецов!

Женька вышел на сцену и даже не взглянул на меня. Я почувствовал, как сердце у меня застучало тревожно. Ну конечно, Женька только для вида пожал мне руку. Да, может, и не сам пожал. Просто Павел Максимович нарочно покрепче сдавил наши ладони, а я решил, что это Женька сам, по своей охоте…

С горечью размышлял я об этом, уставясь в пол, пока Женька читал стихотворение. И так глубоко задумался, что не заметил, как он кончил. Но вдруг я увидел его прямо перед собой и даже отшатнулся от неожиданности. Но Женька был очень взбудоражен и не обратил на это внимание.

— Ну что? — спросил он прерывисто, словно запыхался от быстрого бега. — Ничего вышло?

Женька спрашивал, понравилось мне или нет, как он читал стихи!

Значит, мы и правда помирились, на самом деле! И хотя я не слыхал ни словечка из стихотворения «Армия наша сильна», но заговорил быстро-быстро, волнуясь и чувствуя, что краснею:

— Здорово, Женька! Еще как! Будто настоящий артист!.. Заслушаться можно!..

— Ну, вот еще… артист… — смущенно проговорил он, а потом не сильно, в шутку, стукнул меня кулаком в живот и сказал, как говорил всегда, грубовато и чуть насмешливо: — Эх ты, Серега…

И опять застучало у меня сердце. Но теперь не тревожно, а радостно, весело и счастливо. И от этой громадной радости стал я бормотать какие-то слова про нашу ссору, про драку с Васькиными ребятами, про то, что я убежал тогда не нарочно, а нечаянно. Но Женька махнул рукой и перебил меня:

— Ладно, Серега, будет тебе!

На сцене в это время выступало второе звено. Ребята выстраивались, взбирались друг другу на плечи, разбегались и сбегались снова. К нам подскочил Лешка Веревкин.

— Ты что же? — с обидой воскликнул он, увидев меня. — Заговорился! А я один за двоих объявляю!

— Беги, Серега, — подтолкнул меня Женька. — Когда перерыв будет, вместе пойдем у Павла Максимовича спрашивать про Ольгу.

В перерыве к Чугаю опять пришлось пробиваться с боем. Но вдвоем-то протиснуться легче.

— А, друзья-приятели! — заметив нас, улыбнулся Павел Максимович. — Ну как, не успели снова поссориться за это время?

— Что вы! — смущенно ответил Женька.

— Мы никогда больше не поссоримся! — подхватил я.

— В таком случае я готов вас выслушать.

— У нас дело такое… — проговорил Женька, нерешительно озираясь на столпившихся вокруг ребят. — Очень серьезное дело.

— Военная тайна, что ли? — хитро прищуриваясь, шепотом спросил Чугай, и все кругом засмеялись.

— Не тайна, а все равно… — насупился Женька. — Рассказывать долго.

— Ну вот что, — Павел Максимович посмотрел на часы. — Мне сейчас уже пора уезжать. Если можете отпроситься, то проводите меня. По дороге расскажете о своем серьезном деле.

Мы опрометью кинулись к Никите. Женька быстро объяснил ему, почему нам надо непременно уйти. Я бы так никогда не сумел объяснить. Наш вожатый выслушал его и удивленно спросил:

— Почему же вы раньше ничего об этом не говорили? — И добавил: — Ладно. Разнос я вам потом устрою. А сейчас идите. Я скажу Веревкину, чтобы он один вел второе отделение. Или помощника ему другого найду.

У подъезда школы Чугая ждала машина. Но он сказал шоферу, что пройдется пешком, и мы пошли втроем по улице: Павел Максимович в середине, я справа, а Женька слева.