Наталья Патрацкая - Тайны Трех Ви Страница 39

Но он не оценил медицинскую службу Катерины. Сову досконально проверили, и результаты отдали Катерине. Она поняла, какой рывок вперед он сделал, и приказала прекратить набор в пансионат 'Здоровый миг', переименовав его в 'Здоровый час'. Она прекрасно понимала, что за этим последует.

Спасать тех, кто оставался в сфере, в ее планы не входило. Катерина объяснила прекращение приема – капитальным ремонтом, что соответствовало истине.

Сова оказался умнее ВИ-2. Он понял главное из разговоров с микробиологом, как создавать новое биологическое вещество, это не утаилось от Катерины Михайловны.

Сову за удачную командировку в сферу, она наградила его личной дачей. А Мише выделила участок рядом с дачей Совы, на всякий случай.

Младший Сова почему-то решил, что его отцу помогла девушка, которую он подвез с дачи ВИ-3 и очень захотел ее найти. Он ездил по городу и всматривался в пешеходов. Ему повезло, он встретил Лизку, остановил перед ней машину. Она сверкала аквамаринами. Он вспомнил слова отца, что его спас маленький кристалл аквамарина. Сова младший влюбился в нее. Везет Лизке на младших.

Марина сидела в кабинете министра нестандартного приборостроения, смотрела на многочисленные телефоны, на расписание дел. Взгляд ее упал на букет лилий в вазе из голубого стекла. Она вздохнула, вспомнив букет хризантем, который сама покупала на рынке. Ей безумно захотелось покинуть официальный кабинет! Ей надоели жалобы населения на изобретения трех ВИ. Она посмотрела на алмазную брошь, скрывающуюся под названием 'Голубой аквамарин'. Вспомнила, что последнее время вокруг нее кружится фраза 'Ты хочешь ребенка'. Откуда она берется, а может родить ребенка? Эта мысль ей понравилась! Это единственная возможность уйти из этого кабинета непроходимых жалоб на все, даже на пансионат 'Здоровый миг'. В ее голове промелькнул образ Мартина и исчез. Она вспомнила Володю, свое несправедливое к нему отношение. Подошла к лилиям, и вдруг решительно нажала на кнопку 'муж'.

Володя услышал соловьиные трели сотового телефона, увидел слово 'жена'.

– Марина, что-то случилось?

– Да! Нам нужен малыш, ему будут нужны голубые вещи, они подойдут к моему алмазу с названием 'Голубой аквамарин'.

– Марина, я последнее время, с тех пор, как ты стала министром, звал тебя мысленно 'Аквамариновая мэм'.

– Как ты меня звал?! – воскликнула удивленно Марина Ивановна.

– Никак, – грубо ответил Володя. – Я хочу, чтобы ты стала аквамариновой мамой!

– А я – согласна! – засмеялась Марина. – Я не хочу быть министром, я хочу хризантемы в вазе и аквамарины, под цвет одежды малыша.

Глава 20

Куртка Туман сгладил черные очертания раздетых деревьев. Он мило завис среди веток рябины, украшенных красными гроздьями ягод, без признаков упавшей листвы.

Туман проник в желтые листья березы, самые стойкие украшения уходящей осени.

Капельки тумана окутали редкие желтые листья клена, оставшиеся там, где ветер не дует. Лизка шла и крутила головой, переводя взгляд с одного дерева на другое.

Жизнь налаживалась сквозь туман проблем и перегрузок.

До этого момента она умудрилась купить теплую куртку странного цвета, что давало ей возможность попадать в серию неприятностей. Куртка притягивала к себе людей, желающих поругаться, поскандалить, унизить. Волшебная вещь, вызывающая в людях антагонизм. У Лизки Каспийской было ощущение, что она живет в струях осеннего, моросящего дождя, несшего одни неприятности. В этой куртке ее за человека не считали.

Надев пресловутую куртку, она ринулась к своему бывшему молодому человеку, Мартину Филину. Ключей от его квартиры у нее никогда не было. Она шла к его подъезду сквозь чумной ливень, под зонтом. Рядом с подъездом из красивой машины выскочила дамочка, приложила ключ к двери, дверь в подъезд открылась и она проникла в подъезд за ней так, как безбилетники проходят через турникет автобуса.

На лифте поднялась до нужного этажа, нажала на кнопку звонка. Жала, жала, а он не открывает. Притихла. Прислушалась. Услышала, что за дверью кто-то ходит; чувствовала, что на нее из глазка смотрят. Она опять нажала на звонок. Результат тот же. Она нажала один длинный звонок так, как жмут в автобусе, выходя через среднюю дверь.

Дверь открылась. Перед Лизкой стоял с недовольным лицом абсолютно чужой молодой человек, помятой наружности.

– Ты меня разбудила, теперь у меня будет болеть голова, – сказал он, огладывая недовольно ее с ног до головы.

– Я тебе купила новые шторы, сними старые.

Его лицо стало еще более недовольным, Лизка уже несколько раз просила его снять тюлевый пылесборник с окон, но он не соглашался. Они сошлись на том, что он снимет старые шторы, а она погладит новые, упакованные с картонкой в полиэтиленовом пакете.

Лизка выгладила шторы на большой гладильной доске на кухне, а он снял пыль с окон в тюлевой упаковке. Они столкнулись в прихожей: она несла глаженные, новые шторы; он нес огромный клубок тюли, напичканный пылью до отвала. Они разнесли свою ношу по местам. Лизка села с ногами в огромное двухместное кресло, закинула ноги на подлокотник, и стала следить за цирковым номером: фигура мужчины, распятого со шторами на окне, была олицетворением гибкости, и мужественности. Его широкие плечи казались еще шире, талия тоньше, ноги длиннее.

Со спины он был великолепен. Потом он сообразил, что с компьютерного стола вешать шторы удобнее и встал на стол. Вся красота исчезла. Лизка перевела взгляд с мужчины на свои ноги, им было удобно на толстом подлокотнике двойного кресла.

Ей стало скучно. Она пошла на кухню.

За окном моросил дождь, на окне, на пластиковом белом подоконнике в керамических кашпо стояли цветы. Земля в них давно высохла. Она подняла пластиковую бутылку с пола, уже с налитой водой и полила цветы. Земля в цветочных горшках приятно потемнела. Цветы улыбнулись. Особенно кремовая роза.

У молодого человека отменная кухня. Чисто. Светло. Просторно. Белые пластиковые окна слегка прикрыты дорогими полупрозрачными белыми шторами. Высокий холодильник увенчан микроволновой печью, так, что кроме него никто не может ее пользоваться. В холодильники зачастую стоят забытые продукты, видимо некогда было их съесть, поэтому у него такая тонкая талия. Электрическая плита всегда сияет первозданной чистотой. Поддерживать эту чистоту трудно, но в принципе возможно. Соль таится в белой пластиковой банке вместе с маленькой ложкой. Но на этой кухне у Лизки даже борщ не вариться, все получается хуже, чем дома.

Она решила не выдумывать и пожарила картошку, тем паче, что котлеты уже остывали в сковороде. Пожарила. Вернулась в комнату, а мужчина все еще вешал шторы.