Юрий Виноградов - Десятый круг ада Страница 4

— Я хочу познакомиться с фрейлейн Региной, герр профессор. Я уже заочно полюбила вашу дочь.

— Регина будет рада такому знакомству, — ответил Шмидт.

Эрна взяла его под руку, подвела к роялю и, усевшись на круглый стульчик-вертушку из красного дерева, положила свои длинные пальцы на клавиши. Гостиная наполнилась чарующими мелодичными звуками.

— Бетховен?! — вырвалось у профессора. — «Аппассионата»…

Довольная, Эрна улыбнулась:

— Дарю ее вам, герр профессор.

Шмидт признательно склонил голову. Эрна играла увлеченно, и он упивался волшебной бетховенской музыкой. «Вот бы моему Альберту такую жену, — и он тут же представил себе сына, который строил какие-то фортификационные сооружения в генерал-губернаторстве — так теперь называли в Германии оккупированную вермахтом Польшу. — Впрочем, нет, нет. Фрейлейн Эрна нацистка, член гитлерюгенда. А мой Альберт прагматик к пацифист, как и я…» Вновь в его душе поднялось чувство нарастающей подозрительности. В стране, где разрешалось говорить только о национал-социализме, дочь служащего концерна «Фарбениндустри» играет гения мировой музыки Людвига ван Бетховена…

Эрна взяла последний аккорд и, расслабившись, опустила руки. Гости зааплодировали.

— Вы прекрасная пианистка, фрейлейн, — похвалил Шмидт.

— Благодарю за комплимент, — ответила Эрна и спросила: — Вы любите Гете?

Профессор растерялся. Иоганн Вольфганг Гете, провозглашенный мистиком и даже противником национального объединения немцев, запрещен в Германии.

— Да, но…

— Здесь все можно, герр профессор, — поняла его состояние Эрна и, гордо откинув голову, начала читать из «Фауста»:

Вот мысль, которой весь я предан,Итог всего, что ум скопил:Лишь тот, кем бой за жизнь изведан,Жизнь и свободу заслужил.Так именно, вседневно, ежегодноТрудясь, борясь, опасностью шутя,Пускай живут муж, старец и дитя.Народ свободный на земле свободнойУвидеть я б хотел в такие дни.Тогда бы мог воскликнуть я: «Мгновенье!О, как прекрасно ты, повремени:Воплощены следы моих борений,И не сотрутся никогда они».

В гостиную вошла дородная фрау Эльза.

— Прошу, — пригласила она гостей и, подав руку Шмидту, повела его в соседнюю комнату, где на столе среди закусок высились бутылки с дорогим вином и набор маленьких тарелок.

Штайниц налил в рюмку французский коньяк «Наполеон», протянул ее профессору и предложил за него первый тост. В ответ Шмидт пожелал выпить за гостеприимную хозяйку фрау Эльзу и ее обворожительную дочь.

Постепенно комната наполнялась шумом. Гости, разбившись на группки, обсуждали события, явно волновавшие всех присутствующих. Со дня на день ожидалась война с русскими, и кое-кто даже называл время вторжения немецких войск на большевистскую территорию: вторая половина июня. Профессору претили разговоры о войне, и он, поблагодарив хозяев, стал прощаться.

— Курт! — позвала фрау Эльза и, когда в комнату вошел молодой человек с военной выправкой, приказала: — Доставишь господина профессора до места.

«Это же шофер «мерседеса», — узнал Курта профессор. — Видно, свой человек в доме. А иметь сейчас в Берлине личного шофера могут далеко не все. Значит, доктор Штайниц занимает высокое положение».

— Будем всегда рады видеть вас, герр профессор, — сказала на прощание фрау Эльза.

— Пожалуйста, приезжайте вместе с фрейлейн Региной, — попросила Эрна и подала Шмидту корзинку, в которой сидела ручная зеленая мартышка. — Мой подарок фрейлейн Регине.

— Наш долг принять вас в Вальтхофе, — ответил профессор, хотя ему никак не хотелось видеть семейство Штайницев у себя дома. Смутившись, он поспешно сел в машину, привалился к мягкой спинке и устало закрыл глаза. Ни о чем не хотелось думать и тем более вспоминать увиденное за этот длинный день. Но вопреки его желанию, омертвевшая, черная, как уголь, ящерица невольно вставала в его воображении.

2

Доктор Вольфган Штайниц возглавлял управление военной химии «Фарбениндустри», работавшее по заданию верховного руководства рейха. Директорат «Фарбениндустри» старался выполнить любые задания, даже если они подчас и шли вразрез с общим планом. Еще бы: никому не хотелось иметь дело с РСХА — главным управлением имперской безопасности во главе с обергруппенфюрером СС Гейдрихом, непосредственно заинтересованным в работе управления Штайница. К тому же доктору благоволил сам рейхсфюрер СС Гиммлер! Да и третье лицо в карательных органах рейха — обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер проявлял растущий интерес к изысканиям ученых-химиков.

Вермахт получил новые сильнодействующие отравляющие вещества в десятки, сотни раз эффективнее иприта, примененного немцами еще в первую мировую войну. Больше всех, пожалуй, успешной работой управления Штайница был доволен Кальтенбруннер, намеревавшийся применить эти ОВ для умерщвления узников Освенцима, Бухенвальда, Маутхаузена, Майданека, Дахау и других концлагерей, созданных гестапо на оккупированной территории и в самой Германии.

Химическая служба фашистского вермахта уже к 1941 году имела огромные запасы стойких отравляющих веществ. Но и противник, без сомнения, располагал аналогичным оружием, и именно поэтому руководители рейха почти исключали применение химического оружия во второй мировой войне. Требовалось иное, еще неизвестное оружие массового уничтожения лишних, по мнению нацистов, людей на земле. Таким оружием могли стать биологические средства — болезнетворные микробы, к которым относятся обособленные друг от друга мельчайшие живые существа: бактерии, вирусы, риккетсии и грибки, способные стать возбудителями чумы, холеры, сибирской язвы, туляремии, бруцеллеза, сапа, натуральной оспы, сыпного тифа, различных лихорадок, энцефаломиелитов и других инфекционных болезней. Сброшенные в стане неприятеля, микробы, быстро распространяясь, охватят огромные районы или даже целые небольшие страны. Пока потерявший боеспособность противник догадается о скрытом применении против него какого-то нового бесшумного оружия и примет меры к ликвидации его последствий, немецкие войска без особых усилий уничтожат остатки вражеских армий. При этом победитель получит полностью сохраненные материальные ценности, так необходимые для благосостояния и процветания немецкой нации.

В планы создания бактериологического оружия Штайниц был посвящен еще осенью 1939 года во время польской кампании. Незадолго до этого в главном управлении имперской безопасности он докладывал о своих частных опытах с бактериями. Гиммлер и Гейдрих одобрили его изыскания. Было решено в ближайшее время построить лабораторию, собрать в нее самых способных бактериологов, химиков, ботаников и начать производство бесшумного оружия в военных целях. Руководство всей работой возлагалось на Штайница, который принял это как должное, ибо считал себя в данной области вторым по значимости ученым Германии, отдавая пальму первенства лишь профессору Шмидту. Правда, имя Штайница пока неизвестно науке: кто работает на войну — остается в секрете. Но придет время, и о нем заговорит весь мир; в это Штайниц верил, об этом всегда мечтал.