Владимир Туболев - Воробьиная ночь Страница 4

— Даже в кошку?

— Даже в кошку, хотя такой вариант и маловероятен. Повторяю: что бы ни было. Все, что проникает в дверь, ничем другим, кроме опасности, быть не может.

— Так. При Гене вы держались чуть иначе. Дело настолько скверно?

— Сам не знаю. Но может оказаться очень скверным. И я хочу, чтобы ты это понял.

— То есть пулю я схлопочу в любом случае?

— Если окажешься растяпой.

— В переводе на посконный штиль: если я их всех не перебью, то кто-то убьет меня.

— Дошло?

— Еще как.

— Имеешь полное право отказаться от вылета.

— Не долдонь. Я все запоминаю с одного раза. Где пушка?

Останин вытащил из кармана газетный сверток и протянул штурману.

— Здесь две обоймы. Одну можешь расстрелять для тренировки.

— И меня сцапает первый же мильтон. Да еще с чужим оружием.

— Это твои проблемы. Постарайся, чтобы не сцапал.

«А, да черта ли!» — решил Останин. Он вытащил из кармана деньги, распечатал пачку, отсчитал и протянул Матецкому.

— Держи.

— Это что? — спросил тот в изумлении.

— Тут миллион. Твоя доля.

— За что?

— За страх.

Тот подумал, взял деньги, повертел перед глазами.

— Это несколько скрашивает. — Он сунул деньги в карман. — А не мог бы ты добавить еще столько же? Тогда я перехлопал бы в два раза больше народа.

— Где я тебе народа наберусь? Нет у меня запасного.

— Жаль. Что ж, придется умерить аппетиты. Послушай, все это ты говоришь так, будто у тебя железные нервы и поджилки не трясутся. Насколько это соответствует действительности?

Останин пожал плечами.

— Мне не по себе. И все это мне не нравится. Но поджилки у меня не трясутся.

— Ну, хоть не по себе. Дурно эта история все-таки пахнет. Если это контрабанда оружия для чеченцев, то они, может, и в своем праве. И не нам бы лезть в такие дела.

— Если бы я знал это наверняка, я сейчас же отказался бы от этой затеи. Но я не знаю. И мне нужны деньги. Я извозчик, я взялся довезти их до Уренгоя, и я свои обязательства добросовестно выполню. Хотелось бы, чтобы и они свои выполнили: тихо-мирно ждали, пока их привезут в указанное ими же место. Позволить же прищелкнуть себя, как беззащитного барашка, я даже ради величайшей в мире идеи не дам. Я всего лишь принимаю меры для нашей защиты, если до этого дойдет. Будем надеяться, что не дойдет.

— Будем. С бортмехаником говорил?

— Нет.

— Надо бы предупредить.

— Нет.

— Штурман подумал.

— Ты прав.

Бортмеханик был хорошим человеком и хорошим специалистом. Но он боялся своей жены.

4

Останин вернулся домой, снял с себя форму, ботинки, прошел в ванную, сполоснул лицо и бросился на кровать. Впрочем, «домой» — сильно сказано. После развода с женой они разменяли квартиру, ей с детьми досталась двухкомнатная, ему — однокомнатная. Предыдущие жильцы были или слишком бедны, или, скорее всего, просто неряхи, которых не интересовало, в каких условиях они живут. Они даже оклеить стены обоями не удосужились — так строительный накат до сих пор и остался, только основательно побитый и поистершийся. У Останина заняться ремонтом тоже пока руки не дошли. Вся обстановка — пружинная кровать, круглый полированный стол, три стула, шкаф для одежды, радиоприемник да десятка три-четыре книг. На кухне газовая плита и холодильник.

Итак, что мы имеем? — сказал он себе, закинув руки за голову и глядя в потолок. Ему надо было обдумать все это еще раз — и более основательно. Если это обычный рейс, все в порядке. Но если необычный? Будем рассуждать логично. Что тут настораживает? Первое — командиру дают взятку. Второе — точно указывают фамилию. Третье — кавказцы. Четвертое — оружие.

Взятка — это понятно. В наше время и святой от нее не откажется, а если откажется, то он просто глуп. Ну, скажем, это лишнее напоминание командиру о том, чтоб он не слишком шутил при взлете и посадке и не оцарапал самолет. Груз особо ценный, допустим — свеженькие яйца, и заказчик ими очень дорожит. Груз надо беречь. Взятка ни о чем не говорит, потому что южане и в более идейные времена прибегали к этому способу убеждения.

Фамилия — говорит. Это значит, что уважаемые заказчики заранее ознакомились с его послужным списком и нашли в нем что-то такое, что им, так сказать, импонирует. Что?

Для заказчика важно, чтобы груз был доставлен в целости и сохранности в точно указанное место. Он — отличник Аэрофлота, пилот первого класса. Подходит, но он не исключение. С профессиональной точки зрения он ничем не отличается от десятков других летчиков. Да, работал на поисковой съемке и может лучше многих ориентироваться на малых высотах. Слишком специфично, слишком профессионально. Для этого надо самому быть профессионалом, а заказчик, кто бы он ни был, вряд ли станет принимать в расчет такие тонкости.

Или станет? Если они планируют угнать самолет в Чечню, то садиться ему явно предложат не на оборудованный по последнему слову техники аэродром. В лучшем случае — на районный МВЛовский, а то и просто на какую-нибудь совершенно не оборудованную площадку. И посадка в этом случае будет играть второстепенную роль. Главное — найти ее, а вот тут его опыт незаменим. Могли они это просчитать?

Несколько минут он обдумывал такую возможность и пришел к выводу: вполне.

Так. Делаем зарубку.

У него конфликт с медициной. Но заказчик или заказчики знать этого никак не могут. А если бы и знали, что им это дает? Скажем, чеченцы. Скажем, полагают, что поскольку в России работа пилотом ему не светит, то он соблазнится на нее в Чечне. Тем более что прибудет с собственным самолетом, а медицинские допуски для его ушей они могут соорудить любые.

Он ухмыльнулся. Вот уж чушь. На кой им черт самолет, если у них нет аэродромов, а если бы и были, то его все равно сбили бы в первом же вылете. Загнать машину, приобретенную по дешевке, и на вырученные деньги приобрести необходимое им снаряжение? Кому это они ее загонят? И как? Все равно ведь пришлось бы взлетать, и этот вылет оказался бы последним.

Покопаемся в биографии. Окончил школу, летное училище, под судом не находился, был довольно-таки лояльным и верящим в светлое будущее советским гражданином, ну, с небольшим скепсисом, так кто без греха…

Ничего примечательного.

Одинок? Легче прихлопнуть — плакать будет некому? И никто не пострадает от потери кормильца? Он чуть не расхохотался. У того, кто приготовил для тебя пулю, вряд ли могут появиться такие тонкие моральные соображения.

Родился в Белоруссии…

Он приподнялся.

А вот в этом что-то может быть. Он похлопал себя по карманам, вытащил сигареты, зажигалку и закурил.