Борис Бабкин - Ребус старого пирата Страница 4

– Отставить! – рявкнул капитан НКВД. – Там другие есть. Достать их и бить на поражение.

– А они не сдаются, – усмехнулся старшина. – Вот капитана жаль, нормальный мужик был.

– Его узнать только по погонам и можно, – проговорил старший лейтенант НКВД.

– Уже восемь трупов, – доложил сержант-пограничник. – Трое еще пытаются уйти. Они скорее всего в сторону Камчатки шли, когда поняли, что им на хвост сели.

– Надо было хотя бы одного живым взять, – покачал головой капитан НКВД. – Да ведь смертники они, камикадзы хреновы.

– Камикадзе, – поправил его старшина.

– А я что говорю? – недовольно посмотрел на него капитан.

– Кажется, там тоже затихло, – сказал сержант, – не стреляют.

– И что теперь? – усмехнулся, вытирая грязь с лица, старший лейтенант НКВД. – С ножом против трех автоматов и пистолета?..

Трое пограничников держали под прицелом коренастого японца с ножом в забинтованной руке. Вдруг японец метнул нож и прыгнул вперед. Его встретили три автоматные очереди.

– Паскуда! – Офицер НКВД выронил пистолет и схватился за резаную рану на плече.

Диверсант в яме затаил дыхание. Сверху был слышен мат, простучала автоматная очередь. Он негромко вздохнул. И услышал шорох. Мягко щелкнул фонарик, и узкий луч высветился метрах в двух от диверсанта в расширенном каменном своде. Диверсант выхватил нож.

– Замри или умрешь, – услышал он и увидел направленный на него револьвер.

– Ты кто? – сипло спросил диверсант.

– Не важно. Как я понимаю, мы с тобой невольные союзники. Хотя ты, кажется, враг. На японцев, значит, работаешь? – усмехнулся Мирославский.

– Нет, – ответил диверсант. – Я просто хотел попасть в Россию. Я русский и расплачиваюсь за свое…

– Посвети на лицо.

– Зачем?

– Дубов? – спросил Мирославский.

– Да.

– А вы кто?

– Не узнал? Помнишь Париж тридцать девятого? Тсс, – тут же прошептал Мирославский. Дубов погасил фонарик.

– …Трупы бросьте в шурфы, – послышался чей-то приказ. – Раненых несите к реке, оттуда нас заберут. Торопитесь, скоро дождь будет!

Мирославский и Дубов молчали.

Хлынул проливной дождь, начал усиливаться ветер. Капли хлестали по лицу лежащего в ручье мужчины в японском комбинезоне.

– Помогите! – простонал он. Попробовал встать и потерял сознание, но быстро пришел в себя. Ухватившись за торчащий корень, он начал подтягиваться к земле. С трудом, теряя сознание, выбрался на пологий берег. Полежав пару минут, снова стал продвигаться вверх по склону пологой сопки.

– Значит, ты в Америке был, – сказал Дубов. – А чего ж там не остался?

– Да есть причина, – вздохнул Мирославский. – Мама сейчас, наверное, вернулась в Россию.

– Не понимаю я тебя. Твоего отца расстреляли в тридцать седьмом, вы в эмиграции знали об этом, а ты воевал за коммунистов.

– Не за коммунистов, за Россию. Дед говорил моему отцу: служи России. Власть меняться может, а Родина одна. А ты как оказался в диверсантах?

– Хотелось попасть на Родину, вот и согласился стать проводником. Сказал, что не раз бывал в Магаданской области. Я и подал сигнал пограничникам. А сам ни разу не выстрелил… – Дубов вздохнул.

– Надо выбираться из этих лабиринтов. – Евгений посмотрел вверх на закрытый ветками вход в яму. – Дождь. Земля промокнет, и не сможем выбраться.

– Верно. А вдруг там пограничники? Они нас сразу кончат, а не хотелось бы.

– Рано или поздно придется объясняться с органами безопасности. Но я не смогу оказаться в плену у своих. Ведь я за них воевал, я русский. Поэтому, наверное, просто застрелюсь.

– Невольно напрашивается вопрос: почему вы вдруг вернулись в СССР, если уже поняли, что…

– Ты был прав… – Дубов увернулся от рухнувшей сверху земли.

– Быстрее, – заторопился Евгений. – Давай я тебя подсажу, а ты вытащишь меня.

– Лучше туда. – Дубов полез в узкий проход. – Лаз наверх идет, и свет видно.

– Они двигались с Камчатского полуострова, – сообщил полковник НКВД. – Высадили группу здесь. – Он указкой ткнул в точку на карте. – Там их ждал проводник. Его удалось взять живым. С японцами были двое русских. Среди убитых оказался европеец. Его труп вынесли, думая, что это Стрижов. Но это не так. Есть мнение, что он подкуплен японцами. К сожалению, подобные случаи были, так что…

– Не порите чепухи! – Резко откликнулся полковник-пограничник. – Я со Стрижовым…

– Куда же тогда капитан делся? – перебил его мужчина в штатском. – Ведь все тщательно проверили. Получается, что диверсант сумел убить Стрижова, переодеться и неожиданно попал под осколки…

– Выходит, так, – буркнул пограничник. – Но чтобы Стрижов…

– У группы преследования не было времени все тщательно осмотреть, – вмешался седой мужчина, – стихия не позволила. Сильный ливень и ветер. Хорошо еще, приняли правильное решение и успели увести группу. Трупы диверсантов пришлось оставить там.

– Надо искать Стрижова, – сказал генерал НКВД. – Вполне вероятно, его захватили диверсанты. Численность группы неизвестна? – спросил он у пограничника.

– К сожалению, нет. Но в то, что кому-то удалось уйти, я не верю. От Кедона, где был убит проводник диверсантов, их стали преследовать трое пограничников. Двое были убиты, третий ранен. Оленеводы привезли его в погранотряд, и он сообщил о диверсантах. А тут еще самолет…

– А второй парашютист так и не обнаружен? – спросил генерал.

– Поиск продолжается, – ответил полковник.

– Надо найти, – твердо произнес полковник НКВД.

– Вы, Бурсинов, может, сядете на мое место? – недовольно посмотрел на него генерал. – Я ценю в людях рвение и на службе, и в жизни, но не до такой степени.

– Разрешите, Семен Павлович? – проговорил седой. – Если кто-то из диверсантов сумел раздеть Стрижова, значит, он…

– В группе японцев были двое русских, – напомнил пограничник, – так сообщил раненый солдат.

– А среди убитых диверсантов нет, значит, ни одного, – сказал генерал. – Выслать туда группу, – приказал он полковнику своего ведомства. – Мне нужен четкий ответ, где те двое.

– Один убит, – сообщил седой. – Самое главное – второй парашютист.

– Ну и льет, – прижимаясь спиной к мшистому валуну, пробормотал Дубов.

– А я соскучился по русским дождям, снегам и вообще по мирной России, – вздохнул Евгений. – Когда летал, было не до природных красот. А дождь вообще порой фашистским пособником считали, – засмеялся он. – Может, отец мой где-то здесь был?

– Колыму осваивают политзаключенные и уголовники. Интересно, их вместе держат или…