Эрл Гарднер - Отложенное убийство Страница 40

– Предоставит ему такие же возможности.

Дрейк провел пальцами по волосам.

– А я – свидетель, – мрачным тоном заявил детектив. – Вы оба сядете мне на шею.

Эмиль Сканлон был уникальным мировым судьей. Он ценил драматизм, обладал чувством юмора и всегда старался любой ценой добиться справедливости. Его основная жизненная философия заставляла его всей душой симпатизировать живым и по-научному отключаться от мертвых. Он ответственно подходил к своим обязанностям и ощущал себя представителем как живых, так и мертвых.

В молодости Сканлон был профессиональным игроком в бейсбол и добился определенных успехов. Когда ему слегка перевалило за двадцать, ему пришлось прервать спортивную карьеру и переехать в Южную Калифорнию из-за серьезной травмы. При первом же выдвижении своей кандидатуры он был избран мировым судьей и много лет оставался на этом посту. В штате Калифорния в больших городах мировые судьи заменили муниципальных. Хотя у Эмиля Сканлона не было официального юридического образования и он даже не заканчивал колледжа, новые законы позволяли ему год от года избираться на должность мирового судьи, что наводило ужас на окружную прокуратуру и нетерпеливых выпускников юридических факультетов, которые только начинали пробовать себя в роли адвокатов защиты.

Наблюдая за тем, как Мэй Фарр шепотом консультируется с Перри Мейсоном, Сканлон решил, что она мало походит на хладнокровную убийцу, которой ее представляет окружная прокуратура. Сканлон был лично знаком с Перри Мейсоном и неоднократно участвовал в драматичных предварительных слушаниях, когда Мейсон, используя свой острый ум, неоспоримую логику и нестандартные методы, спуртовал к победной ленточке с казавшейся безнадежной позиции за спинами других участников забега.

Ни голос, ни лицо Эмиля Сканлона не отражали намерения, оформившегося у него в мозгу. Даже, если для проведения предварительного слушания потребуется вся ночь, он все равно проследит, чтобы все стороны получили по заслугам.

– Я нечестно поступила с вами, – шепотом призналась Мейсону Мэй Фарр. – Я наврала вам, когда в первый раз пришла к вам в кабинет, да и с тех пор тоже несколько раз обманывала вас. Когда вы не нашли револьвер Хала там, где он бросил его через забор, я решила, что он вернулся, сам взял оружие и отправился на «Пеннвент», чтобы вывести ее в море, а самому попробовать догрести до берега на небольшом ялике, который Вентворт держал на борту. Я тоже вернулась в гавань, поднялась на яхту Марли и вышла в море, чтобы подобрать Хала.

– Вы его нашли? – спросил Мейсон.

– Нет. Я не могла долго оставаться на воде, потому что считала, что береговую охрану известили об убийстве и они меня ищут.

– Почему вы так решили?

– Надо мной пролетел самолет береговой охраны, сделал три или четыре круга, а потом отправился куда-то дальше над морем.

– А откуда вы знаете, что это был самолет береговой охраны?

Она подумала с минуту, а потом ответила:

– Я не знаю. Я так предположила. Разве другой летчик мог так заинтересоваться какой-то яхтой? А потом эта Тумс видела меня, когда я сходила с яхты Марли. А Марли приглашал специалиста, чтобы снять мои отпечатки пальцев со штурвала и выключателей. Наверное, я очень глубоко завязла.

Высокий, загорелый и очень неуютно чувствующий себя Хал Андерс подошел к Мэй Фарр.

– Прости меня, Мэй, – только и сказал он.

Она раздраженно посмотрела на него.

– Окружной прокурор закрыл дело против меня, – сообщил он. – Я не понимаю, что это означает.

– Это означает, что они сосредоточатся на мне, – ответила девушка.

– В трубе оказался мой револьвер, – заявил Андерс. – Вначале они думали, что мистер Мейсон его туда подбросил, но потом проверили номера и выяснили, что он был продан мне. Они нашли еще какие-то доказательства, я не знаю точно какие, но они отклонили обвинение в отношении меня.

– Как мило, – заметила она. – Поздравляю. Похоже, ты избежал неприятностей. Благодаря совету твоего очень компетентного и весьма этичного семейного адвоката.

– Пожалуйста, Мэй, не надо так.

Она отвернулась от него.

Андерс ощущал на себе взгляды зрителей. Он знал, что репортеры исподтишка щелкают затворами объективов фотоаппаратов, позволяющих и на расстоянии уловить малейшие изменения выражения лица. Андерс склонился к сидевшим Мэй Фарр и Перри Мейсону и максимально приблизил губы к их ушам.

– Пожалуйста, Мэй, не надо так, – повторил он. – И послушай, Мэй. Я сделал для тебя одну вещь. Я сделал это сам, без _ч_ь_е_г_о_-_л_и_б_о совета. Сегодня утром мне удалось встретиться с Хейлз Тумс. Ее не будет в Суде. Она села в самолет и летит в Мексику, где ее ждет друг с яхтой. Они сразу же отправятся в круиз в неизвестном направлении.

Мэй Фарр, казалось, не верила своим ушам:

– Ч_т_о_ ты сделал? – спросила она.

Глаза Мейсона приняли суровое выражение. Он холодно и враждебно уставился на молодого человека.

– Надеюсь, вы понимаете, что в этом обвинят меня? – обратился он к Андерсу.

– Нет, не обвинят. Если начнется разбирательство, я все возьму на себя.

Судья Эмиль Сканлон постучал молоточком, призывая ко вниманию.

– Я уже осмотрел тело усопшего, – сказал он. – Патологоанатом показал, как шла пуля, и сообщил мне причину смерти. Пенн Вентворт погиб от пулевого ранения в голову. Эта часть дела настолько ясна, что мы не станем тратить зря время и приглашать сюда врача, делавшего вскрытие.

Сканлон откашлялся, взглянул на Мейсона, Оскара Овермейера, заместителя окружного прокурора, и сидевшего рядом Карла Рунцифера.

– Слушание будет кратким, – продолжал Эмиль Сканлон. – Нам нужны факты. Я не хочу никаких отсрочек, технических возражений касательно даваемых показаний, споров по каким-либо пунктам закона. Я сам задам несколько вопросов, если посчитаю, что это поможет ускорить дело и докопаться до правды. Я не допущу никаких хаотичных перекрестных допросов свидетелей, проводимых только с целью показать, что адвокаты что-то делают, но если какая-либо из заинтересованных сторон пожелает задать вопросы исключительно с целью выяснения каких-то аспектов, объяснения или представления фактов, которые свидетели не упомянули, я разрешу подобные вопросы.

Карл Рунцифер уже собирался выступить с возражением против нестандартных методов Сканлона, но Овермейер, знакомый с характером мирового судьи, велел своему коллеге сесть на место.

Секретарь Сканлона протянул судье записку. Это дало возможность Сиднею Эверселу с воинственным видом подойти к Перри Мейсону.

– Я подозреваю, что вы считаете себя необычайно умным? – спросил он зловещим тоном?