Юрий Стукалин - Убей или умри! Оскал «Тигра» Страница 41

А зима? Это сущий ад. Я всегда представлял себе преисподнюю как нечто жаркое, как сталеплавильный цех или что–то в этом роде. То есть белые от жара котлы, тягучая оранжевая лава, зыбкое марево от огня, духота и сожженная от горячего воздуха глотка.

Ничего подобного! Ад — это сорокаградусный мороз в русском лесу. Все с точностью до наоборот. Мороз, добирающийся до костей, гноящиеся на холоде раны, чудовищная влажность. Голод, обмороженные ноги, примерзающие к заиндевевшему металлу руки. Оружие, которое отказывается стрелять из–за того, что замерзала смазка. Вот настоящая преисподняя! И, как ни было грустно это сознавать, мы все туда скоро попадем.

У Земмера под ногой хрустит ветка, я замираю.

— Тихо! — шиплю на него. — Аккуратнее ступай.

— Так точно, герр обер–ефрейтор, — шепотом произносит Земмер.

— Давай здесь без всякой строевой ерунды. Меня зовут Курт, понял?

— Так точно, герр обер… Курт, — запинаясь, поправляется Земмер.

— Мы почти подошли уже. Предельная осторожность!

— Я…

Внезапно улавливаю посторонний шум. Жестом приказываю Земмеру замолчать. Где–то впереди негромко разговаривают. На каком языке, понять сложно, и мы превращаемся в слух, пытаясь разобрать речь. Вряд ли это наши, слишком далеко мы уже забрались. Различаю некоторые русские слова. Немного подумав, принимаю решение обойти этих людей — вступать в перестрелку с русским дозором не наша цель. Жестом поманив Земмера, ухожу чуть левее.

Это действительно оказывается красноармейский наблюдательный пункт. Они неплохо устроились. Место выбрано очень удачно. Иваны расположились на небольшом холме, и если бы мы пошли прежним маршрутом, то стали бы для них легкими мишенями. Их выдала самоуверенность. Они считали, что мы долго не сможем оклематься после разгрома и не предпримем попытки атаковать. Хорошо было бы нейтрализовать красноармейцев, но бесшумно подобраться к русским мне кажется проблематичным. Малейший шорох — они начнут пальбу, и что нам тогда останется? Закидать их гранатами, обнаружить себя, дав тем самым русским понять, что мы что–то замышляем?

Решаю не связываться. Сколько там человек залегло, неясно, но когда наши основные силы пойдут, у русских не будет шансов, этот пост попросту сметут.

Нам с Земмером необходимо выйти напрямую к траншеям, устроить там засаду, и я намерен эту задачу выполнить. Скрытые ночной темнотой, мы все дальше забираемся в глубь леса. Теперь двигаемся очень осторожно, понимая, что такие посты, как тот, который нам удалось благополучно обойти, русские могут понаставить где угодно. И пусть они сейчас опьянены быстрыми победами, глупцами их не считаю.

Мы уже подбираемся к русским окопам и можем разглядеть их в бинокль. Иваны не спят. Они запускают в небо осветительные ракеты, многие солдаты бодрствуют, бродят в окопах, особенно не прячась. Столь наглое их поведение раздражает. Русские не боятся ничего и никого. Они оказались настолько беспечными, что не подтянули на эти позиции ни тяжелую артиллерию, ни танки. Теоретически их можно брать голыми руками, вот только… «Эх, ну почему они не французы и не поляки… — проносится в голове мысль. — Мы бы их за полчаса сделали…»

Жестом указываю направление Земмеру, который следует за мной, как тень. Мы почти на месте. Окопы русских просматриваются отсюда великолепно. Земмер находится в метре от меня. Роли распределены заранее, у каждого своя конкретная задача — он в бинокль должен наблюдать за русскими позициями, выискивать командный состав и указывать мне на его местонахождение. Моя работа заключается в ликвидации противника.

Смотрю на часы: до рассвета остается не так уж и много времени. С первой частью нашего задания мы благополучно справились. Теперь надо ждать подхода основных сил. Надо постараться предусмотреть все. Русские, судя по всему, не ждут нападения. Что ж, тем хуже для них. Справа от меня небольшой овражек, который можно использовать для перемещения вдоль позиции. К тому же меня беспокоил русский стрелок. Он был асом, в этом я убедился еще по истории с лошадью. Русский снайпер мог пристрелить меня, но не сделал этого тогда, но это вовсе не значит, что он сохранит мне жизнь и в следующий раз. Маловероятно, что он сейчас находится в засаде и выискивает очередную жертву. И все–таки я не могу избавиться от симпатии к советскому стрелку. Многие, окажись на его месте, не преминули бы воспользоваться ситуацией и нажать на спусковой крючок. Даже я, наверное, не сдержался бы, ведь это редкий шанс — устранить настоящего стрелка–профессионала.

— Курт, — тихо зовет меня Земмер. Уже светает. Поворачиваюсь к нему. Земмер показывает мне два пальца и потом — направление. Смотрю в оптику. Вдоль траншей расхаживает лейтенант. Русские кутаются в брезентовые накидки и ватники, а этот прогуливается в одной гимнастерке. На его здоровенных погонах поблескивают две маленьких звезды. Солнце медленно встает из–за горизонта, но наши пока еще не появились, и я начинаю потихоньку волноваться.

Я показываю Земмеру, что принял к сведению его информацию и буду отслеживать этого лейтенанта. Наверняка он командир взвода или роты. Также мы обнаруживаем неплохо замаскированное пулеметное гнездо. Они хорошо расположились. Перед ними отлично простреливаемый участок, и я в очередной раз подумал, что правильно выбрал место. Пулеметчика сниму без проблем и дам нашим солдатам возможность пройти этот кусок земли с наименьшими потерями.

Земмер немного нервничает. Понимаю его чувства: вот она, выгодная позиция, и лейтенант с пулеметчиком легкие мишени. Почему бы их не снять и не убраться восвояси, выполнив свою задачу? Но этого делать нельзя. Мы не можем начать заваруху, выдав себя. О нашем присутствии тут никто не знает, из этого преимущества нужно получить всю возможную выгоду. Когда по сигналу ракеты наши пехотинцы ринутся на врага, я надеюсь, что наше с Земмером мастерство в значительной степени облегчит им задачу.

Позади нас раздаются выстрелы. Несколько щелчков карабинов, затем разливаются трелями автоматные очереди. Значит, наши добрались до русских дозоров. Там завязывается ожесточенная перестрелка, которая быстро стихает. Как я и предполагал, вермахт смел дозоры. Русские в окопах заметно оживляются. Лейтенант куда–то пропал, и я держу на прицеле пулеметчика. Земмер выразительно смотрит на меня, но я жестом «еще рано» успокаиваю его. Опять противно начинает ныть зуб, боль усиливается до рези в глазах. Как не вовремя, мало других проблем и неурядиц в моей жизни! От боли на секунду крепко зажмуриваю глаза и чуть не взвываю, по щеке течет слеза. Только бы не упустить лейтенанта, пулеметчик никуда не денется.