Эдгар Берроуз - Тарзан и золотой лев Страница 41

– Гомангани долины дворца алмазов, – начал он. – Этой ночью вы завоевали свободу и избавились от гнета рабства. В течение многих поколений вас угнетали и притесняли, но никогда среди вас не появлялся вождь, способный править вами мудро и справедливо. Поэтому вы должны избрать правителя другой расы.

– Тебя! Тебя! – раздались голоса со всех сторон.

– Нет! – возразил Тарзан, подняв руку и призывая к молчанию. – Но есть человек, который жил среди вас, знает ваши обычаи и ваши привычки, ваши нужды и чаяния. Если он останется с вам и будет править вами, я уверен, что для вас это будет хорошо, а он будет мудрым вождем! – И Тарзан указал на старика.

Старик посмотрел на человека-обезьяну с недоумением.

– Но я хочу уйти отсюда, – сказал он. – Я хочу вернуться в мир цивилизации, от которого был оторван все эти годы.

– Выслушайте меня, – продолжал Тарзан. – Вы отсутствовали так долго…

Вы не найдете никого из своих прежних друзей. Но вы столкнетесь с ложью и лицемерием, жадностью и жестокостью. Вами никто не будет интересоваться. Я, Тарзан из племени обезьян, однажды покинул джунгли и ушел в город, построенный людьми, но быстро почувствовал отвращение к цивилизации и вернулся к своим благородным зверям, которые честны в своей любви и в своей ненависти. Они по-настоящему свободолюбивы и естественны. Если вы вернетесь, то будете разочарованы и скоро почувствуете, что упустили возможность выполнить работу, имевшую для вас большой смысл. Я не могу остаться, чтобы вывести их из мрака невежества, а вы можете. Вы сделаете из них трудолюбивых добродетельных людей. А ведь сейчас они даже не обучены приемам ведения войны, хотя у них всегда найдутся завистники, которые попытаются захватить то, что у них есть. Поэтому вы должны воспитать своих подданных так, чтобы они могли защищать свою страну и свои права, а для этого нужно научить их многим полезным вещам.

– Вы говорите правильно, Тарзан из племени обезьян, – ответил старик. – В том мире мне нечего делать, и, если гомангани захотят видеть меня своим королем, я останусь здесь.

Когда Тарзан поинтересовался мнением старейшин, те ответили, что коль скоро он сам не может быть их правителем, они с радостью согласятся на кандидатуру старика, которого знают все как доброго порядочного человека, всегда дружески относившегося к гомангани.

Тем временем в тронный зал привели оставшихся в живых болгани, которые прятались в разных помещениях дворца. Здесь им был предоставлен выбор: остаться в долине рабами или же навсегда покинуть страну. Присутствующие гомангани хотели тут же расправиться с ними, но новый правитель запретил им делать это.

– Куда же мы пойдем, если покинем долину алмазов? – спросил один из болгани. – Что находится за городом Опаром, нам не известно, а в самом Опаре мы можем встретить лишь врагов.

Тарзан сидел, насмешливо глядя на них, и молчал, пока старейшины вносили свои предложения относительно дальнейшей судьбы болгани, наконец, поднялся и обратился к ним.

– Вас тут около сотни, – сказал он, – и вы смелые существа и храбрые воины. Рядом со мной сидит Лэ, верховная жрица и королева Опара. Злобный тиран незаконно отнял у нее власть и захватил трон. Завтра мы идем в Опар с самыми смелыми гомангани, чтобы наказать Каджа, предателя и изменника, и вернуть трон Лэ. Но там, где однажды были посеяны семена измены, они всегда могут прорасти вновь. Потребуется немало времени, прежде чем Лэ будет в полной безопасности. Вот обстоятельство, которое дает вам шанс. Идите вместе с нами в Опар, сражайтесь с нами за восстановление власти Лэ, а потом, когда борьба закончится, оставайтесь там в качестве телохранителей Лэ, чтобы защищать ее не только от внешних врагов, но и от внутренних.

Болгани обсуждали это предложение несколько минут, а затем один из них подошел к Тарзану.

– Мы согласны, – сказал он.

– И вы будете преданы Лэ? – спросил человек-обезьяна.

– Мы никогда не изменяем присяге, – обиделся болгани.

– Ладно, – воскликнул Тарзан, – А вы, Лэ, довольны таким решением?

– Я принимаю их на службу, – ответила Лэ. Ранним утром следующего дня Тарзан и Лэ в сопровождении трехтысячного отряда гомангани и сотни болгани выступили в поход. У них не было никакого плана, они просто шли через долину прямо к крепостным стенам.

Маленькая серая обезьянка сидела среди виноградных лоз на стене храма и дремала, покачивая головой из стороны в сторону. Внезапно проснувшись, она заинтересовалась тем, что происходило внизу и разволновалась до такой степени, что забыла даже почесать свое брюшко – занятие, которому она любила предаваться в часы досуга. Чем ближе приближалась колонна воинов, тем сильнее росло возбуждение ману-обезьянки. Когда же до нее дошло огромное число гомангани, она буквально подскочила. Она не верила своим глазам, но последний каплей, заставившей ее броситься ко дворцу Опара, был вид болгани – ужасных великанов-людоедов.

Кажд находился во внутреннем дворе храма, где во время восхода солнца он приносил жертву Пламенеющему Богу. Рядом стояли младшие жрецы и Оу со своими жрицами. То, что между Каджем и Оу существовали разногласия, было видно с первого взгляда.

– Ты опять превысил свои полномочия, верховный жрец, – говорила Оу с горечью. – Только я, верховная жрица, имею право приносить жертву Пламенеющему Богу, но ты вновь оскверняешь священный кинжал своей недостойной рукой.

– Молчи, женщина, – огрызнулся Кадж. – Я – повелитель Опара и верховный жрец, а ты – никто. Не испытывай мое терпение, иначе на своей шкуре испытаешь действие священного кинжала.

Откровенная угроза, прозвучавшая из уст Каджа, не осталась незамеченной окружающими. Как бы мало они ни считались с Оу, но ее высокое положение требовало соблюдения некоего этикета.

– Поостерегись, Кадж, – предупредил один из старших жрецов. – Есть границы, за которые даже ты не имеешь права переступать.

– Ты смеешь мне угрожать? – воскликнул Кадж с фанатичным блеском в глазах. – Ты осмеливаешься угрожать мне, Каджу, верховному жрецу Пламенеющего Бога?

С этими словами он подскочил к оскорбившему его жрецу, угрожающе подняв кинжал над головой. Как раз в этот момент в проеме, ведущем во внутренний двор, появилась маленькая серая обезьянка, испуганная и отчаянно верещавшая.

– Болгани! Болгани! – кричала она. – Болгани идут!

Кадж остановился и повернулся к ману, его рука, сжимавшая кинжал, опустилась.

– Ты видела их, ману? – спросил он. – Ты говоришь правду? Если это одна из твоих шуток, то она будет последней в твоей жизни!

– Я говорю правду, – забормотала маленькая ману. – Я видела их собственными глазами.