В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том второй Страница 41

Солдаты и офицеры, а вместе с ними и население города скоро почувствовали перемену и прилив новой энергии в деле обороны города. Днем и ночью производились работы по ремонту поврежденных прусскими ядрами крепостных стен; возводились новые укрепления и воздвигались новые валы, причем особое внимание обращалось на то, чтобы не дать врагу возможности произвести нападение со стороны реки. Вдоль берегов Влтавы установили орудия, у которых днем и ночью дежурил полный состав прислуги, так что неприятель не мог перейти через реку.

Особое внимание Батьяни обратил на снабжение города необходимыми припасами. Он не мог надеяться, что в ближайшем будущем получит новые запасы провианта, так как прусская армия железным кольцом окружала Прагу и отрезала всякое сообщение. Поэтому Батьяни ввел разумную экономию в расходовании запасов. Он распорядился соорудить большие амбары, в которых были помещены все наличные запасы; каждый житель города был обязан доставить, соразмерно своему состоянию, известную долю припасов. Накопленные таким образом запасы служили предотвращением голода и снабжали более бедную часть населения пищей. Правда, выдаваемые ежедневно порции были весьма скудны и конца этому пока не предвиделось, но волей-неволей приходилось отказываться от сытных обедов и трапез, причем Батьяни запретил даже более состоятельным жителям потребление лишней пищи.

Кроме того, всех жителей привлекли к работам по укреплению города, причем богатым людям было строго запрещено предлагать заместителей. Батьяни с неукоснительной строгостью следил за тем, чтобы все жители города без исключения оказывали посильное содействие в деле обороны крепости. В первое время строгость Батьяни возбудила недовольство, так как состоятельные люди никак не хотели мириться с тем, что им приходится работать с лопатой в руке. Многие пытались уклониться от этих новых обязанностей, но Батьяни не долго думая распорядился привлечь их силой к исполнению долга и приставил к ленивым и недовольным солдат с заряженными ружьями. Таким образом недовольные вынуждены были покориться.

Благодаря приказу о привлечении состоятельных жителей к работе, Батьяни стяжал себе симпатии у простого народа. В те времена справедливости было еще меньше, чем теперь, и бедняки так же, как и теперь, несли на своих плечах все тяготы жизни; поэтому они возликовали, когда убедились, что новый комендант не щадит богатых тунеядцев. Батьяни сделался кумиром толпы, и его называли героем.

Аделина в душе была весьма довольна своим выбором и даже не скрывала этого от Батьяни. Он замечал это по ее взглядам и рукопожатиям.

Это признание его заслуг ободрило графа Батьяни еще больше, и он твердо решил ни в коем случае не впускать неприятеля в Прагу. Даже по ночам он не знал покоя. Закутавшись в широкий плащ, он проходил по улицам, воочию убеждаясь в том, как подвигаются работы, как при свете факелов воздвигались новые укрепления, ремонтировались стены и как солдаты ревностно исполняли свой долг.

Как-то раз ночью Батьяни снова вышел в ночной обход. Он шел не один, а с красивым юношей, длинные черные кудри которого широкой волной спадали на плечи. Юноша этот был не кто иной, как Аделина Барберини. Она нарядилась в мужской костюм, чтобы свободнее чувствовать себя в толпе. Серый плащ, правый конец которого она закинула через плечо, красивыми складками охватывал ее дивный стан. На левом боку она носила на короткой золотой цепочке маленький кинжал в кожаных ножнах; кроме того, она была при шпаге, а в кармане имела пистолет.

Никто не обращал внимания на то, что мнимый юноша был так хорошо вооружен. В то время в Праге все жители были вооружены и даже женщины носили маленькие кинжалы. Говорили, что наиболее именитые гражданки Праги в одну из первых ночей осады собрались в соборе и торжественно поклялись скорее покончить с собою, чем отдаться в руки пруссаков, которые слыли ужасными варварами. Никто не узнавал Батьяни и Аделину, когда они шли вдоль стен, осматривая работы по возведению укреплений.

Наконец они дошли до крайнего наружного укрепления, где была расположена маленькая сторожевая башня. Отсюда можно было свободно наблюдать за передвижениями отрядов прусской армии. Правда, подзорные трубы того времени были еще весьма несовершенны, но неприятель стоял очень близко, и днем всегда можно было видеть, что делается у пруссаков. На подобных передовых укреплениях всегда дежурили лучшие офицеры и солдаты, а в сторожевой башне постоянно находились два офицера, следившие за каждым шагом неприятеля, записывая свои наблюдения.

Башня была величиной с маленькую комнату; в ней стоял только стол, сплошь покрытый картами и планами, походная кровать, скамейка и два стула. Дело было в мае, и потому печь, казалось бы, не была нужна. Но в том году зима сильно затянулась и офицеры в сторожевой башне замерзали бы, если бы в маленькой железной печи не поддерживался постоянно огонь.

Батьяни и Аделина вошли в башню и назвали себя. Батьяни тотчас же углубился в изучение составленных в течение дня карт, а Аделина с одним из молодых офицеров подошла к окну и выглянула туда, где вдали виднелись сторожевые костры пруссаков. Вдруг размышления графа Батьяни были прерваны возгласом Аделины.

— Скорей сюда, граф, — позвала она его. — Смотрите, там какие-то подозрительные огоньки блуждают по полю, совсем близко от стен крепости, на расстоянии не более ружейного выстрела. Во всяком случае из пушек можно их достать. Несомненно, это неприятельский отряд.

Батьяни подскочил к окну. Он посмотрел в подзорную трубу, а потом обратился к Аделине и офицерам:

— Это обозная телега пруссаков, — сказал он. — Я не понимаю, как они рискуют так близко подходить к крепостной ограде. Недурно было бы отобрать у них эту телегу, тем более, что на ней, вероятно, перевозится порох или провиант. То и другое нам пригодится.

— Что ж, не теряйте времени! — воскликнула Аделина. — Поедем все вместе! Станем во главе маленького отряда и вступим в бой.

— Как? Неужели вы намерены тоже принять участие? — шепотом спросил Батьяни. — Разве вам не страшна опасность?

— Пустяки! Не всякая пуля попадает в цель. А если действительно со мной случится беда, то я умру за свою государыню.

— Прославиться в данном случае будет трудно, — с улыбкой заметил Батьяни. — Теперь я уже ясно вижу, что это именно обозная телега, нагруженная бочками.

— Это безразлично, — возразила Аделина, по-видимому, с нетерпением ожидавшая приключения, — лучше мы сами испечем хлеб из этой муки, чем оставим ее неприятелю.

Батьяни вместе с отважной женщиной вышел из башни, приказав офицерам немедленно спешить на помощь, если бы они заметили, что им грозит серьезная опасность.