Александр Мартынов - В заповедной глуши Страница 41

— А кто такая комиссарша? — поинтересовался Витька. Алька хлопнула глазами:

— Не знаешь, кто такие комиссары?!

— Ннннуу… — Витька припомнил что-то такое. — Это у «СВОИ» х начальники так называются.

— А кто такие «СВОИ»? — не поняла теперь девчонка. Витька махнул рукой:

— А, я и сам толком не знаю. Так. Видел пару раз митинги, всё такое… Отстой.

— А? — удивлённо подняла брови Алька.

— Ерунда, я говорю, — пояснил Витька. — А где же тут у вас купаются?

— А хочешь, садись, я покажу, — предложила девчонка, указав подбородком в сторону лодки. — Ты грести умеешь?

— Нет, — признался Витька.

— Ну я и научу заодно. Вали свои шмотки в лодку.

Валька закрыл киплинговский «Свет погас» и, отложив книжку, потянулся. Этот роман он раньше не читал. И сейчас в судьбе ослепшего художника Дика Хелдара ему вдруг почудилось что-то, схожее с собственной судьбой. Хотя — что там могло быть схожего…

Мальчишка вышел в гостиную. Михал Святославич стоял в дверях своего кабинета и потирал переносицу. Увидев Вальку, сообщил:

— Всё, больше не могу головой работать… Пошли кровать делать.

— Пойдёмте, — охотно согласился Валька. И тут же спросил: — Михал Святославич… Мне хотелось бы рисовать. Где можно достать для этого необходимое?

— В школе в местной, — тут же ответил лесник. — Могу я привезти, а хочешь — сам сходи, как выберешь время. Там хорошая изостудия.

— Хорошая? — недоверчиво спросил Валька. При словах «местаня школа» ему представились мрачные классы и засохшие акварельные краски в пластмассовых коробочках. — Ну спасибо… как-нибудь схожу.

Мастерская Михала Святославича находилась в небольшой пристройке, отапливаемой настоящей печью — сейчас, конечно, нерабочей по только наступившему тёплому времени. Стены были увешаны инстурментами в идеальном порядке, стояли горн и небольшая наковальня, лежали запасы самых разных материалов.

— Умеешь плотничать-столярничать? — осведомился Михал Святославич. Валька кивнул:

— Немного.

— Сейчас и проверим. В принципе, можно сколотить обычный топчан. Четыре подставки, две планки, две широких и достаточно толстых доски. А можно поставить перед собой другую задачу…

— А как называется река? — спросил Витька.

Он пытался грести так, как показала Алька — равномерно, опуская в воду одинаково оба весла. Но ничего не получалось: вёсла или уходили вглубь и выворачивались из рук, или ещё хуже — одно тонуло глубже, другое повисало в воздухе, после чего лодка делала лёгкий изящный разворот. Витька давно плюнул бы на всё и бросил это дело. Но не при девчонке же. Тем более — сидящей на корме лодки.

— Нарочь, — отозвалась Алька. — И река Нарочь, и озеро впереди — Нарочь. Да ты не беспокойся, всё у тебя получится. Мы тут с рождения живём, поэтому вроде бы специально и не учимся, а научиться-то легко…

— А село у вас большое? — Витька указал подбородком на берег. Алька кивнула:

— Почти тысяча человек… Колхоз, молочный цех, мясокомбинат, кирпичный завод… В школе полтораста учеников.

— А ты что — пионерка? — спросил Витька, кажется, приноравливаясь к гребле.

— Комиссаров не знаешь, а пионеров знаешь? — удивилась Алька. — Да, председатель совета дружины… Вот тут мы купаемся.

Ну, это она могла бы и не объяснять… На широком пляже, показавшемся за плавным речным поворотом, было довольно пустынно, но всё же ясно, что это именно пляж, а не что-то другое.

— Суббота, а нет никого, — Витька вывернул шею, глядя через плечо. — Или у вас суббота рабочий день?

— Так в колхозе выходных не бывает, — засмеялась Алька. — Все там. Это тут так — дачники, из Нарочей, из Мяделя, из Вилейки… Наши вечером поднапрут.

— А в школе что — занятия?

— Нет, у нас пятидневка… Тоже все на работах.

— А что, хорошо платят? — продолжал задавать вопросы Витька. Алька пожала удивлённо плечами:

— А наличными не платят. У нас все акционеры государственной компании. Дивиденды с акций получаем. И ещё колхоз нам — ну, школьникам, в смысле — летом путёвку обеспечит — на всех желающих на Чёрное море, в Крым… Где-нибудь в июле. Ну и там для школы — форма, то-сё, питание, отопление — тоже бесплатно, от колхоза… Деньги твой дядя платит. Не сам, конечно, а от своего начальства — за расчистку леса, например…

— Много?

— Не жалуемся, как поработаешь… Всё, хватит, стоп!

— Так ты, значит, через месяц уедешь? — спросил Витька, сам удивившись недовольству в своём голосе. Алька помотала головой:

— Не, я не поеду в этом году. Мы договорились в одном секторе поиск закончить.

— Какой поиск? — удивился Витька.

— Летом 44-го тут были бои, — пояснила Алька. — Про операцию «Багратион» слышал? Тут, вокруг озера, много наших лежит, из 5-й армии. Мы уже много лет ищем.

— Зачем? — не понял Витька. И увидел, что и Алька его не поняла:

— А как же? — изумилась она. — Вот у меня в семье. На войну ушли восемь человек, сперва все в партизаны, немцы нас очень быстро захватили. И там трое погибли. А потом — в армию. И ещё трое не вернулись… Но про них хоть всё известно про всех — как, когда… А много ведь без вести, как же не искать, ведь это же наши…В прошлом году мы семнадцать наших нашли. И восемь немцев.

— А немцев зачем? — Витька даже забыл, что надо вылезать из лодки, пытаясь уследить за ходом мысли этой девчонки. Алька пожала плечами:

— Ну… Они всё-таки тоже люди. Когда родня приезжает, многие плачут, благодарят, даже деньги предлагают! Мы не берём, конечно, а так что ж, нам тоже в них стрелять? Пусть…Мы даже латышей несколько раз откапывали и сообщали, а они в сто раз хуже немцев были… Правда, в прошлом году ни одного…Ой, а чего мы сидим? — спохватилась она. — Пошли на пляж, раз уж так.

— А ты что тут вообще делаешь, раз все на работах? — решил уточнить Витька. Алька показала на небольшую вышку на берегу:

— А вот же. Я тоже работаю, сегодня как раз моя очередь. Вот таких, как ты, предупреждать, а иной раз — вытаскивать… В выходной после полудня тут приезжих будет тьма, лезут, на предупреждения не глядят…

— И ты всех грести учишь? — улыбнулся Витька.

— Нет, только тебя, — ответила девчонка и предложила: — Хочешь на вышку?

— Хочу, — согласился Витька.

Войдя, Витька свалился на новую кровать и задрал ноги на спинку. Валька, ожидавший хоть какой-то реакции, удивлённо уставился на него. На губах Витьки бродила довольная улыбка, он жмурился и сейчас был похож на пригревшегося на солнышке котёнка.

В первую минуту Валька обиделся. В конце концов, кровать он мастерил именно для Витьки и даже вывел резные столбики для боковин, хотя и пришлось повозиться. И Михал Святославич остался доволен. А тут нате! Но уже через эту минуту Вальку охватило сильнейшее любопытство.