Николай Атаров - Смерть под псевдонимом Страница 41

Не было более красивого предлога для той торжественно обставленной церемонии, которой хладнокровный и властный старик отстранил беспутного сына от прав на наследие и все несметные родовые богатства — леса и пашни, замки и яхты — перевел на линию младшего Пальффи Джордж ответил на это скандальным бегством из отцовского замка за океан. Он родился в Бостоне, американская конституция давала ему право «натурализоваться», а некоторые связи помогли поступить в военно-морское училище. От сестры из Венгрии на текущий счет поступала скупая, очень скупая стипендия. Юноша, привыкший к безрассудному расточительству, вынужден был в воскресные вечера работать тренером своих товарищей, готовя их к барьерным скачкам.

Как ненавидел он отца! Какое отвращение выработал в себе ко всему английскому!

Он посылал матери свои фотографии, где был снят в американской куртке, как какой-нибудь «ами» — «свой парень», с сестрой он был незамысловат в переписке и однажды довел «Старого Q» до сердечного приступа, прислав ей рождественское письмо, в котором на грубоватом слэнге описывал Кони-Айленд — «Американские горы» и «Чертову карусель».

Училище Джордж кончил хорошо: девяносто восьмым по списку из выпуска в семьсот четырнадцать человек. После трех лет плава, ния мичманом на линкоре «Алабама» он был зачислен на курсы персидского языка при посольстве США в Тегеране.

Только ли одна сумасбродная ненависть к отцу управляла странной судьбой этого человека? И почему в самом деле в двадцать три года засел он в знойном и пыльном Тегеране за персидские глаголы и спряжения? Этому предшествовали грозные иски на крупные суммы от кредиторов и затем оставшийся от всего мира в тайне разговор Джорджа с неким жизнерадостным американцем Они ужинали вдвоем в офицерской каюте линкора «Алабама», стоявшего на якорях в Абаданской бухте у южных берегов Ирана.

— Мы не потребуем от вас фактов или цифр. У вас будет особая миссия. Мы покупаем не ваши уши или глаза, мы покупаем ваше графское достоинство. Не за горами розыгрыш главного приза: мировой коммунизм будет раздавлен. С вашей помощью, граф, или без вас…

Так Пальффи Джордж был куплен американской разведкой за небольшую сумму Дело было не только в сумме. Венгерская революция 1919 года, когда отец вынужден был бежать в Англию, оставила след в памяти десятилетнего Джорджа! Сын русского князя, никогда не знавший родины, обучил его нескольким русским словам во время конных прогулок в мичманском обществе. Позже, в Иране, он видел промотавшихся на азиатских дорогах китайских помещиков — таких же беглецов революции. С тех пор как Джордж начал помнить себя, он привык считать владения Пальффи своей собственностью. Вернуть и сохранить их каким угодно путем — вот была цель!

В Тегеране Джордж, по совету того же жизнерадостного американца, изучал юриспруденцию и познакомился со своей будущей женой Эдит, дочерью американского адвоката и иранской принцессы. Позже он принял практику тестя в нефтяном районе, завел свой дом под пальмами в Абадане и даже перевел на английский язык иранский торговый кодекс.

Крах жизни наступил в ту ночь, когда сумасшедшая иранская националистка Эдит узнала все о некоторых побочных обязанностях своего мужа и сказала ему по-персидски:

— Ты грязная тварь! Убирайся вон из Ирана!

Его могли убить в ту же ночь. Во второй раз в жизни покинув семью. Пальффи Джордж бежал. Ему не следовало возвращаться в США. Шла вторая мировая война. Отец командовал корпусом и воевал где-то в русских снегах под Коротояком. Большой черный лимузин с оранжевым бархатным попугаем, раскачивающимся за смотровым стеклом, проплыл беспрепятственно по странам Ближнего Востока и по балканским провинциям великой гитлеровской империи. У Джорджа теперь были деньги, позаимствованные у жены; кое-что значило и графское достоинство, имя отца.

Невидимая рука приподнимала пограничные шлагбаумы.

В Бухаресте, в отеле «Амбассадер», бывший американский мичман был обласкан полным доверием начальника германской секретной службы в Румынии. Невидимая рука скрепляла рукопожатие Пальффи Джорджа и капитана войск «СС» Отто Большуринга.

— Я веду частную войну с коммунизмом, — сказал Джордж Большурингу.

В наводненном немцами Бухаресте вряд ли было бы достаточно такого заверения для американского мичмана. Но оказалось, что немцы знали все: и англофобию венгерского аристократа, и, что важнее, некоторые его побочные обязанности, навязанные жизнерадостным американцем. Тайная полиция Гитлера приняла на свое обеспечение еще одного международного авантюриста.

Трудно перечислить все те удивительные знакомства, которые удалось в последующие два года завязать Джорджу в оккупированной немцами Европе. Он виделся с завоевателем Крита генерал-лейтенантом Куртом Штудентом. В Австрийских Альпах, в деревне Марцаботто, майор «СС» Вальтер Редер за бутылку коньяка показал ему, как можно в течение часа уничтожить из огнеметов тысячу восемьсот итальянских заложников — женщин и детей. В Ревельсбурге ему удалось видеть, как германских коммунистов бросали в ледяную воду, где они умирали от разрыва сердца.

В своей подземной канцелярии Гиммлер познакомил его с доктором антропологии — немцем из банатской провинции Гансом Крафтом. Этот провинциальный ученый держался крайне развязно в присутствии самого страшного человека в империи Он, видимо, не понимал до конца, что таится за безобидным обликом школьного учителя с пенсне на носу, за этой зеленой эсэсовской формой без каких-либо знаков различия, за этими небольшими изящными руками с маникюром на ногтях. Ганс Крафт был автором имевшей успех у Гитлера секретной идеи, которая уже получила девиз — «Пять подков с одного коня».

Венгерскому аристократу было предложено заняться ветеринарией.

Гиммлер, наверно, почувствовал юмор этой ситуации, судя по тому, что долго протирал свое пенсне и спрашивал о здоровье отца Пальффи. (Отец в эти дни отступал с остатками своего корпуса от Коротояка — там был ужас: роты смешались, офицерский состав был полностью перебит, и наглые штабные наци пытались командовать венграми через переводчиков. У Джорджа были все основания надеяться, что «Старый Q» найдет свое место в братских могилах на русской земле).

34

Далеко за полночь продолжалась беседа Ватагина со Станиславом Шуваловым — мучительный разговор с умирающим, прерываемый то забытьём больного, то сменой грелок, то шепотом брата, настаивавшего на отдыхе. Когда полковник вышел на улицу, у него было впечатление, будто несколько часов он видел кружение бенгальских огней, сгоравших, не оставляя пепла. Весь этот фейерверк подробностей судьбы титулованного авантюриста поможет когда-нибудь прекрасно построить допрос. Но будет ли пойман Пальффи? В сущности, самое важное Шувалов сказал в первую минуту: Пальффи надо ждать на дунайских переправах.