Густав Эмар - Чистое сердце Страница 42

— А что вы потребуете за это? — спросил старик, холодно поклонившись главарю шайки.

— Ничего, сеньор — ответил тот. — Мы ничего у вас не спросим, даже вашего имени! Мы изгнанники и беглецы, а все беглецы, каковы бы ни были причины, которые привели их сюда, имеют право сесть у нашего очага. А теперь, — добавил Сандоваль, взяв бутылку и наливая вино в стакан, — выпьем за ваше счастливое прибытие к нам, сеньор! Не откажите!

— Одну минуту, кабальеро! Прежде чем ответить на ваш тост, я, если позволите, скажу несколько слов.

— Мы слушаем вас, сеньор.

Старик поднялся во весь свой богатырский рост и обвел присутствующих настороженным, пристальным взглядом. Глубокое молчание царило в зале. Всеми присутствующими овладела необъяснимая тревога, все ждали.

Наконец Охотник За Скальпами заговорил, и лицо его, до тех пор холодное и строгое, смягчилось, чего никто не мог ожидать от этого человека.

— Сеньоры кабальеро, — сказал он, — ваша откровенность заставляет и меня быть откровенным, ваше великодушие, ваш великолепный прием вынуждают меня сказать вам, кто я. Когда приходишь с просьбой о покровительстве к таким людям, как вы, не следует ничего скрывать. Да, я — беглец! Да, я — изгнанник. Но то и другое случилось со мной по моей собственной воле. Я завтра же, если этого захочу, могу возвратиться в то общество, которое никогда меня не изгоняло из своей среды. И это не иллюзия, не преувеличение с моей стороны. Я остаюсь в прерии, чтобы выполнить задачу, которую поставил перед собой. Я хочу отомстить, отомстить беспощадно, и ничто, даже смерть последнего из моих врагов не может утолить во мне жажду мести. Это безумное сновидение, страшный кошмар, но я не устану искать удовлетворения до последней минуты моей жизни. Я буду умирать с великим сожалением о том, что недостаточно отомстил. Вот цель моей жизни, вот причина того, что я покинул жизнь людей цивилизованных, чтобы начать существование, которое является уделом диких зверей. Месть! Теперь вы знаете, что движет мной. Когда я скажу вам свое имя, вы узнаете меня вполне.

Голос раненого, сначала тихий, постепенно становился громче из-за переполнявших его чувств, а под конец сделался отрывистым и дрожащим. Присутствующие, невольно поддавшись его волнению, слушали этого странного человека, затаив дыхание, боясь проронить хотя бы слово. Он раскрывал им тайну своей жизни, заставил вибрировать в их сердцах единственную живую струну, так как и у них была лишь одна цель, одно желание — отомстить обществу, которое отторгло их от себя, как гнилой плод.

Эти люди должны были понять сильный и мстительный характер говорившего, восхититься им, даже завидовать ему. Его характер был сильнее, чем тот, которым они сами обладали.

Когда Охотник За Скальпами кончил говорить, все, точно сговорившись, встали и, опираясь дрожавшими руками о край стола, наклонились, ожидая с лихорадочным нетерпением, чтобы старик назвал себя.

Но по странной случайности раненый, казалось, мгновенно забыл, что происходило вокруг него, и не мог вспомнить ни того, что говорил, ни места, где находился. Голова его поникла, он взялся правой рукой за лоб, устремил глаза в землю и, казалось, напрасно старался отогнать нахлынувшие на него тяжелые воспоминания, успокоить ту кровоточащую рану, которой так неосторожно коснулся.

Сандоваль несколько минут наблюдал за ним с выражением сострадания и наконец тронул его рукой за плечо. Это прикосновение возвратило старика к действительности. Он выпрямился, точно от удара электрического тока, и бросил вокруг себя растерянный взгляд.

— Что вы хотите от меня? — спросил он хрипло.

— Назвать вам ваше имя? — ответил медленно атаман.

— А-а! — воскликнул тот. — Так вы его знаете?

— Десять минут назад еще не знал…

— А теперь?

— Теперь я его угадал.

По бледным губам старика пробежала ироническая улыбка.

— Вы думаете, что угадали правильно? — спросил он.

— Я в этом уверен. В пустыне нет двух таких людей, как вы. Вы демон, если вы не Белый Охотник За Скальпами!

При упоминании этого имени точно электрический ток пробежал среди бандитов.

Старик гордо поднял голову.

— Да, — сказал он твердо. — Я Белый Охотник За Скаль-

Во время этой продолжительной беседы бандиты, от безделья и просто побуждаемые к тому любопытством, стали постепенно заполнять зал. Услышав имя, которое привыкли уважать, и увидев наконец человека, к которому испытывали тайный страх, они разразились громовым «ура!», которое звучное эхо пещеры повторило бесчисленное количество раз, заставив своды пещеры дрожать, как от землетрясения.

Белый Охотник За Скальпами сделал жест, желая водворить молчание.

— Сеньоры кабальеро, — сказал он, — я очень благодарен вам за ваше дружеское приветствие. До сих пор я отказывался примкнуть к какому бы то ни было обществу. Я решил жить в одиночестве и совершить без посторонней помощи дело мщения, которому я себя посвятил. Но после того, что произошло, я обязан изменить обещанию, данному самому себе. Тот, кто получает, должен отдавать! Отныне я ваш, если только вы сочтете меня достойным вашей дружбы.

При этом предложении крики радости удвоились, бандиты дошли до неистовства.

Сандоваль нахмурился, он понимал, что авторитет его поколеблен. Но он был слишком ловок и хитер, чтобы дать кому-нибудь прочесть в своей душе опасения, которые его волновали. Он решил обойти препятствие и одним ловким ударом снова вернуть власть, ускользавшую, как он это инстинктивно чувствовал, от него. Подняв стакан, он воскликнул громко:

— Пью за здоровье Белого Охотника За Скальпами, друзья!

— За здоровье Белого Охотника За Скальпами! — подхватили разбойники с энтузиазмом. Переждав первые минуты всеобщего ликования, главарь приказал всем замолчать, но никто его не слушал. Обильное возлияние, которому предавались разбойники, дало себя знать. Но мало-помалу крики стихли, как море после бури, воцарилось спокойствие, и слышно было только неясное, отрывистое бормотание людей, объяснявших что-то друг другу на ухо. Сандоваль поспешил воспользоваться моментом затишья, чтобы заговорить снова.

— Сеньоры кабальеро, — сказал он, — я хочу сделать вам предложение, которое, как мне кажется, понравится всем.

— Говорите, говорите! — закричали бандиты.

— Наше товарищество, — продолжал Сандоваль, — основано на полном равенстве всех его членов, которые и выбирают между собой человека, наиболее достойного стать вожаком.

— Да, да! — воскликнули разбойники.

— Да здравствует Сандоваль! — раздалось несколько голосов.

— Дайте говорить, не перебивайте! — кричало большинство.