Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 10 Страница 42

Коул был весь внимание, он даже дышать забыл; потом он робко спросил:

– А госпожу Хоро мы не должны учитывать?

Некоторые ключевые вопросы подобны ранам; если к ним прикоснуться, человек либо застонет, либо впадет в ярость. Лоуренс был из числа первых.

– …Для нее это все невыносимо, она не примет происходящее так просто. Она могла сказать то, что сказала, только если ей самой недоставало решимости. Но, если ситуация позволит, она поможет. Пусть тебя не обманывают ее обычные манеры, она иногда бывает очень добросердечной. О, и тебе следует знать: в подобных случаях ты должен изображать удивление.

Пока Лоуренс говорил, Коул обмотал ступни Хаскинса тканью, чтобы легче переносить мороз, и подбросил дров в печь. Когда он услышал последние слова Лоуренса, его усталое лицо наконец расплылось в улыбке.

– Эта девочка прекрасно знает, каким ужасным может быть ее сердце, когда она ревнует. При виде решимости Хаскинса она, должно быть, почувствовала себя просто ребенком; это был жестокий удар для ее гордости Мудрой волчицы.

Хоро могла задирать нос и быть ветреной – в этом она не знала себе равных. Но она разбиралась, когда время дурачиться и когда время быть серьезной. Если она становилась серьезной, даже Лоуренсу приходилось перед ней склоняться.

– Как-то раз я сказал ей одну вещь.

– Какую?

– Я сказал, что любая проблема может быть решена разными путями, но уже после того, как она решена, нам надо как-то жить с последствиями. Поэтому лучше выбирать не простейший путь, а тот, который приведет к мирному будущему.

Коул закутал Хаскинса в одеяло, чтобы укрыть его от сквозняков. Потом, завернув полешко в ткань, подложил его старику под голову вместо подушки. Теперь все необходимое было сделано.

– Когда я это сказал, она с обреченным видом ответила, что я дурень. Но если она оттолкнет Хаскинса… ты думаешь, она сможет дальше уживаться с собственной совестью?

Коул, должно быть, вообразил, что Хоро просто набьет живот едой и спиртным и будет спать без задних ног, словно щенок или котенок. Но отвергнуть просьбу того, кто прошел через большие страдания, создал себе новый дом, а сейчас вот-вот потеряет и его, – Лоуренс просто не мог себе представить, чтобы после такого Хоро смогла остаться беззаботной. Коул тоже решительно помотал головой.

– А твое отношение, думаю, еще более очевидно.

Лоуренс улыбнулся, увидев, как Коул смущенно опустил глаза; лицо мальчика было напряжено, будто он только что выложил душу на общее обозрение. Даже если бы Лоуренс и Хоро бросили Хаскинса, Коул бы остался.

– Так; до сих пор это все были эмоции.

– До сих пор?

Пусть Лоуренс и не Хоро, но при виде озадаченного лица Коула ему захотелось обнять мальчугана. Перед ним так легко было держаться уверенно и гордо.

– Я ведь торговец. Я ничего не делаю, если это не может принести прибыль.

– …Вы имеете в виду…

– Ключ ко всему – королевский указ. Если верить словам Хаскинса и суждению Пиаски, этот налог сметет все, чем обладает монастырь. Так вот, для нас это отличная возможность. Я слышал, что перед гигантской волной вода отступает от берега и обнажает морское дно… Как ты думаешь, что это означает?

Коул ответил сразу же:

– Что все сокровища на морском дне тоже оказываются на виду, да?

– Точно. И если там, внизу, вправду есть сокровища, монастырь не сможет скрыть их от нас… и это поможет Хоро достичь своей цели. Ну, конечно, забрать одно из них силой или нет – зависит только от нее.

Коул кивнул и, удовлетворенно вздохнув, сел.

– Совершенно не представляю, как вы стали таким искусным, господин Лоуренс.

Коул, должно быть, имел в виду умение смотреть на вещи под разными углами. Лоуренс лишь молча улыбнулся и пожал плечами; и это не было чем-то наигранным. Будь здесь Хоро, она бы подтвердила. Никто ведь не может по-настоящему лгать самому себе.

– У нас впереди долгая ночь, а огонь так хорошо горит. Коул…

– Да?

– Мне понадобится твой ум.

– Я готов!

Выкрикнув последние слова чересчур громко, мальчик поспешно прикрыл рот руками. Лоуренс тут же достал бумагу и перо и принялся составлять план.

***

Увидеть, как трепещут крылья насекомого, очень трудно, но когда бьет крыльями могучий орел, взмахи можно даже сосчитать. Точно так же предсказать действия маленьких организаций куда труднее, чем больших. А уж если организация загнана в угол, ее действия становятся тем более предсказуемыми.

Но Лоуренсу и его спутникам недоставало знаний. Все, что им сейчас было известно, – что у монастыря крайне тяжелое положение в денежном и политическом плане и что неумелые действия короля истощили его казну. Еще они знали о новом королевском поборе и предвидели, что монастырь его не переживет.

Им по-прежнему было неведомо, какую именно собственность монастырь скрывал. Действительно ли это, как полагал Лоуренс, драгоценная реликвия вроде костей бога-волка? Или же просто крупная сумма денег?

Все это Лоуренс записал на верхней половине страницы, а нижнюю он оставил для перечня вариантов действий, которые могли предпринять он и его спутники. Они могли сообщить кому-нибудь об указе… но кому? Альянсу? Монастырю? А может, лучше хранить молчание? И собирать сведения о костях тоже можно было по-разному.

Казалось, путей перед ними лежит так много и одновременно так мало; то же можно сказать и о том, что им неизвестно. Монастырь находится в столь отчаянном положении, что не переживет очередного налога, и никто не может знать, продолжат ли монахи сопротивляться или же склонятся перед королевской армией, точно покорные агнцы.

Решить проблему собственными силами монастырь не способен. Единственный разумный путь для них сейчас – продуманно обмениваться сведениями с Альянсом и постепенно, мелкими шажками двигаться вперед. Конечно, этот путь опасен, но не безнадежен.

Да, Альянс держит их за горло и как раз сейчас задумывается о том, как бы это горло разорвать; но они все же не наемники, твердо намеренные терзать добычу, пока от нее не останется лишь воспоминание. Альянс знает, как растить хлеб и как собирать богатые урожаи. И они знают, что большой, но разовый доход не так важен, как маленький, но постоянный. Кроме того, они должны убедиться, что на полученных ими землях все достаточно спокойно, чтобы переселение прошло успешно. Поэтому им очень важно, чтобы монастырь жил.

Лоуренс и Коул провели всю ночь, обсуждая все возможности, до каких только могли додуматься, и оценивая, стоит ли каждую из них пробовать. Возможно, им удалось сохранить головы ясными благодаря метели и накатившему перед рассветом морозу; но помогло и то, что Лоуренс был независимым торговцем, хорошо знакомым с мирскими властными отношениями, а Коул не давал ему сбиваться с мыслей.