Николай Непомнящий - 100 великих приключений Страница 43

Сильно натерпевшись от зноя и восточного ветра, тучами вздымавшего пески, Кайе через пять дней достиг Аравана. Этот город служил перевалочным пунктом для соли, которую везли из Тауденни на берега Джолибы. Сюда прибывали караваны из Тафилалета, Могадора, Дра, Туата и Триполи, доставлявшие европейские товары; здешние купцы меняли их на слоновую кость, золото, рабов, воск, мёд и суданские ткани.

19 мая 1828 года караван вышел из Аравана и через Сахару двинулся в Марокко. Изнуряющая жара, муки жажды, лишения, усталость и рана, полученная при падении с верблюда, — всё это было для Кайе не так тягостно, как насмешки и оскорбления и постоянные обиды, которые ему приходилось выносить от «мавров». Они без конца издевались над привычками и неловкостью Кайе; его били, бросали в него камнями, едва он поворачивался спиной.

2 августа караван прибыл в Фес — большой марокканский город. Кайе был изнурён долгим переходом, во время которого он питался одними финиками и вынужден был просить милостыню. Чаще всего ему не давали ничего и прогоняли прочь. Из Феса он вместе с купцами добрался до Рабата, а оттуда уехал в Танжер. В сентябре 1828 года измождённый, усталый Кайе предстал перед французским консулом в Танжере. Тот отнёсся к нему как к родному сыну, и, переодев матросом, велел отвезти его на французский корвет. Вскоре Кайе высадился в Тулоне…

Учёный мир был поражён, узнав, что в Европу вернулся молодой француз, возвратившийся из Тимбукту. Проявив исключительную силу воли, он один, без всяких средств, без поддержки правительства, не состоя ни в каком научном обществе, добился успеха и представил миру в совершенно новом свете обширную часть африканского материка. «Я выполнил задачу без научной подготовки, нищий, не получая никакой помощи, — писал Кайе. — Но я рассказал Европе, что такое Тимбукту. Единственное достоинство моего сообщения — правдивость. Пусть у меня не отнимают того, что добыто столькими страданиями. Несовершенство стиля и моё невежество пусть критикуют те, кто не бывал в Тимбукту, а совершенствовался в науках и искусствах дома».

Путешествие Кайе в Тимбукту стоило ему здоровья, а в итоге и жизни. Во Франции его встретили с почестями. Он стал рыцарем ордена Почётного легиона; с помощью президента Парижского географического общества были опубликованы его путевые заметки; магистрат родного города избрал его бургомистром. Ровно через десять лет, почти день в день после того, как он покинул Тимбукту, Кайе умер.

Тайна, скрытая сельвой

В то время, когда в Европе набирала силу Римская империя и легионы Юлия Цезаря уходили на покорение Галлии и Британии, на другом краю Земли, в Новом Свете, появилась одна из величайших цивилизаций доколумбовой Америки — цивилизация майя. Просуществовав более тысячи лет, создав блестящие образцы архитектуры, живописи и скульптуры, эта цивилизация, пережив свой расцвет в VI–VIII веках, пала под ударами завоевателей с севера. Белокаменные города майя были заброшены и долгие столетия зарастали сельвой. И только сто пятьдесят лет назад эта Атлантида Древней Америки, поглощённая океаном тропических лесов, начала постепенно приоткрывать завесу своих тайн…

«Город был необитаем. Среди древних развалин не сохранилось никаких следов исчезнувшего народа, с его традициями, передаваемыми от отца к сыну и от поколения к поколению. Он лежал перед нами, словно корабль, потерпевший крушение посреди океана. Его мачты сломались, название стёрлось, экипаж погиб. И никто не может сказать, откуда он шёл, кому принадлежал, сколько времени длилось его путешествие и что послужило причиной его гибели».

Эти строки принадлежат перу Джона Ллойда Стефенса — человека, в XIX столетии открывшего руины великих городов майя.

…В 1839 году американские исследователи Дж. Л. Стефенс и Ф. Казервуд, сопровождаемые проводниками-индейцами, отправились в сельву на поиски заброшенных городов. Путь им предстоял необычайно трудный. Местность, по которой шёл маленький отряд, была разорена непрекращающейся гражданской войной. В разграбленных деревнях невозможно было найти никакой провизии, кроме воды. В маленьком городке на границе Гватемалы и Гондураса путешественников встретили весьма недоверчиво. Ночью в помещение, где остановились на ночлег американцы, ворвался местный алькальд (глава города) с отрядом, состоявшим примерно из двадцати пяти человек. Августин, слуга Стефенса, получил удар мачете в голову. Путешественники были взяты в плен.

Стефенса и Казервуда обуревали нехорошие предчувствия. Охранявшие их солдаты всю ночь шумели, орали и пили водку. На следующее утро к ним неожиданно явился алькальд с официальным визитом примирения: недоразумение разъяснилось. Продолжая свой путь, отряд вскоре углубился в бескрайний лес. Над путешественниками, словно зелёное море, сомкнулись джунгли. Постепенно Стефенс и Казервуд начали понимать, почему до них здесь почти не ступала нога белого человека: отряд пробивался сквозь такие дебри, которые и в дурном сне не привидятся. Мулы по брюхо проваливались в трясину, и когда люди, пытаясь им помочь, слезали с коней, колючие растения до крови раздирали им кожу. Липкая влажная жара вызывала постоянное чувство усталости. Над болотами поднимались тучи назойливых москитов. «Этот климат, — писали ещё за сто лет до путешествия Стефенса испанские путешественники Дон Хуан и Ульоа, — истощает силы мужчин и убивает женщин при первых родах. Быки теряют в весе, у коров пропадает молоко, наседки перестают нестись».

Но Стефенс упрямо вёл караван к цели. Его чрезвычайно интриговали слухи о том, что где-то в долине реки Рио-Копан, по рассказам индейцев, находится древний город. Рассказывали даже, что там, в джунглях, между двумя пирамидами будто бы натянут гигантский каменный гамак, в котором лежат фигуры мужчины и женщины.

Добравшись до реки Рио-Копан, Стефенс и Казервуд наткнулись на небольшую индейскую деревушку. Здесь они надеялись найти проводников, но никто из местных жителей не знал дороги к развалинам города. Пришлось идти дальше без провожатых.

Исцарапанные до крови, покрытые грязью и тиной, с воспалёнными глазами, они шли и шли вперёд. Неужели здесь, в этих джунглях, в этом заколдованном мире, который, казалось, всегда был таким, когда-то могли находиться большие каменные постройки? Позже Стефенс честно признавался, что по мере того, как он углублялся в это зелёное царство, им всё сильнее овладевало неверие: «Должен сознаться, мы оба — и господин Казервуд и я — несколько сомневались в успехе». И тем не менее их настойчивость увенчалась успехом: прорубая дорогу в зарослях, путешественники вдруг наткнулись на сложенную из четырёхугольных каменных плит стену; рядом с ней они увидели множество ступеней, которые вели к террасе, настолько заросшей, что определить её размеры было невозможно.