Енё Рэйтё - Золотой автомобиль [Авантюрист] Страница 43

На следующий день господин Ванек исчез из форта. По радио каждые три часа передавали его особые приметы, а он зажил в своей привычной атмосфере, в удобном платяном шкафу Лауры Депирелли: артистка постаралась как можно лучше оборудовать его новое жилище.

Глава девятнадцатая

1

Пассажиров золотого автомобиля и их сопровождающих, по всей вероятности, постиг бы трагический конец, если б Андре не позаимствовал в Оране у шеф-повара Будуана список рецептов для коктейлей.

Когда машину перевернуло, книжка с рецептами покатилась вперед, и лакей, сидевший на заднем сиденье, покатился следом, поскольку, чувствовал ответственность за уникальный манускрипт.

И так случилось, что Андре вместе с манускриптом закатился под шоферское сиденье, затаился там и ускользнул от внимания нападающих. Когда бандиты ускакали, неожиданно появился Андре со списком рецептов под мышкой, с подобающим камердинеру достоинством, с разбитым, правда, носом и в порядком изодранной одежде.

– Если господа не имеют возражений, я освобожу их от пут.

С разных сторон послышались возгласы и стоны. В результате поздним вечером измученная компания добралась до Азумбара. Администрацию оазиса составляли два арабских жандарма. Телеграфные провода были перерезаны. Что делать? Прежде всего, уложить в постель горящего в лихорадке Лабу.

– Судьба против нас, – мрачно констатировал де Бертэн.

Аннет молчала. Она думала иначе. Она думала о божьей каре. И, в высшей степени утомленная, пожелав доброй ночи, удалилась в отведенную ей комнату. Равным образом удалился и де Бертэн.

Лабу лежал с открытыми глазами в глухом пространстве меж глиняных стен. С потолка на него глядела ящерка-мухоловка. Кровь пульсировала у горла, в душной ночи оазиса время от времени вскрикивала какая-то птица. Ики-ви-ви… Пауза.

Ики-ви-ви…

В глазах у Лабу мутилось. Ему казалось, что желтые, в плесени, стены смыкаются над ним… Горчев! – простонал он едва слышно и, когда дверь отворилась, он прекрасно знал, кто войдет.

Ики-ви-ви…

2

И вошел, конечно, Горчев в разорванной и пропыленной униформе. За ним следовал лев – ленивый и сонно моргающий.

– Добрый вечер, – улыбнулся Горчев. – Ведите себя достойно, господин Вендринер.

Перед измученным взором больного расплывался и призрак, и на редкость крупный, туда-сюда снующий лев. Страха он не испытывал.

– Вид у вас не блестящий, месье Лабу, – заметил призрак. – Похоже, драться мы сегодня не будем.

– Зачем вы умерли? – прошептал больной.

– Я? – ужаснулся призрак.

– Неужели я всегда буду видеть… эти глаза… это лицо?

– Ну и что? По-вашему, я так безобразен? Послушайте, Лабу, я еще раз доставил вам ваш автомобиль.

– Вы это сделали и в прошлый раз, – с трудом проговорил Лабу. – Я видел вас в тумане…

– Правда? Любопытно. Фу, господин Вендринер! Терпения не хватает с этой старой бестией, – отвлекся Горчев, потому что зверь принялся обнюхивать свисающую с кровати руку больного. – Он вас не тронет. Это старый цирковой артист и, по-моему, вегетарианец. Представьте: у ворот он дочиста вылизал банку с зеленой краской.

– Нет… нет, – стонал больной, – это невозможно…

– Я тоже удивился. Но он, верно, подумал, что это шпинат.

Лабу, несмотря на высоченную температуру, готов был рассмеяться при виде комического зрелища – солдат и ручной лев… Но тут ему представилась могила на кладбище легионеров.

– Горчев, скажите, что такое смерть? Что происходит с человеком, когда он перестает жить?

– Его, по возможности, хоронят. Что за вопросы у вас? И как это вас угораздило расхвораться?

– Малярия.

– Послушайте меня!.. Я больше не оставлю вам автомобиль, иначе банда снова его угонит. Я отвезу его этому Далай Пале или как там его, к Шлепанцу пророка. Но у меня нет карты.

– О, если б вы это сделали! Это место совсем недалеко. А карта с маршрутом в моем пиджаке.

– Где?

Горчев подошел к стулу, достал из кармана пиджака бумажник и нашел карту.

– Эй, господин Вендринер! Только не спать! Вы еще не видывали такого ленивого актера, – в сердцах произнес он, обращаясь к Лабу. – Завалился дрыхнуть, будто мой дедушка.

Он слегка пнул ногой льва. Господин Вендринер устало поднялся и выжидательно посмотрел на него.

– Горчев, простите, что я вам отказал в руке моей дочери.

– Уж этого я вам не прощу. Стыдитесь, месье!

– Моя дочь сказала… что никогда… не выйдет замуж.

– Выйдет. Именно за меня. В один прекрасный день или в одну прекрасную ночь я приду и заберу ее.

Лабу с широко раскрытыми глазами сел в постели.

– Нет, – прошептал он в ужасе. – Господи сохрани.

– Да почему, черт побери? Что вы лезете на стенку от одной мысли, что я женюсь на вашей дочери? Прокаженный я, что ли?

– Нет! Скажите, что вы не заберете ее, – хрипел Лабу. Глаза, его чуть не вылезли из орбит. – Прошу вас… простите меня… и скажите, что вы не заберете ее!

– Нет, заберу!

– Я не хочу!

– Ну и крик подняли!.. Пойдемте, господин Вендринер, и выплюньте, пожалуйста, туфлю. Воспитанные львы так не поступают. А вы? Жрете салат, краску, разные тряпки.

– Горчев, простите меня!

– Никогда! Я приду за вашей дочерью и заберу ее, старый вы болтун!

Больной собрал все силы и надрывно закричал, дабы прогнать видение. Потом, дрожащий и обессиленный, упал на подушки…

Де Бертэн и Аннет вбежали в комнату.

– Что случилось?

– Папа!

Лабу судорожно втягивал воздух пересохшим ртом.

– Он был здесь… я говорил с ним…

– Кто?

– Горчев.

Аннет вздрогнула, а де Бертэн вздохнул:

– Прими хинин.

Больной насилу успокоился.

– Он был здесь, в этой комнате… вместе со львом. Он обещал доставить авто Абе Падану.

– Ну хорошо, хорошо, постарайся уснуть.

– На самом деле! А лев унес мою комнатную туфлю…

Аннет медленно подошла к двери и распахнула ее. Она печально смотрела в ночь: в лунном свете слабо шевелились вялые пыльные пальмы…

– Возьми себя в руки, старина, – повысил голос де Бертэн. – Тебя мучают воспоминания о Горчеве. Где Андре? Андре!

Вместо Андре появилась Аннет, очень бледная.

– Странно. Вот что я нашла за дверью.

Она протянула изжеванную туфлю. Ики-ви-ви, – кричала птица. Душная, тягостная ночь.

– Куда девался Андре? Эй, Андре! Наконец его обнаружили в соседней комнате под кроватью.

– Я уже успел отвыкнуть от этого, но ничего, постепенно войду в форму, – произнес он виноватым тоном.

– Что с вами? У вас губа в крови.

– Меня разбудил крик, я бросился к месье и с кем-то столкнулся. Потом получил удар, дальше не помню.