Александр Шейнин - Полынов уходит из прошлого Страница 44

— Но...

— Понимаю, мистер Кревкер, вы хотите спросить, кто я такой... Вот, пожалуйста, распоряжение мистера Уатсона, оно относится к вам...

Мистер Кревкер сразу узнал почерк своего хозяина. Да, действительно, ему предлагалось действовать по указанию мистера Таупмана, но в рамках законного...

Последняя оговорка сразу ободрила старого служащего. «Братья Уатсоны остаются верными себе», — не без гордости подумал он.

— Ну, так вот... Если вы, предположим, даже удостоверитесь, что Полынов — законный наследник, не спешите сообщать ему об этом без моего разрешения.

— Простите, но...

— Мистер Кревкер, перестаньте валять дурака, — грубо перебил его Таупман, — свою щепетильность оставьте при себе, ничего незаконного я от вас не требую, и извольте слушаться... До свидания, мистер Кревкер, мы с вами будем ежедневно видеться... Желаю удачи.

Когда тот вышел, Таупман набрал номер телефона.

— Хэлло, — послышался хрипловатый голос в трубке.

— Здравствуй, Гарри. Очень рад услышать твой пропитый голос.

— Кто это?

— Твой школьный товарищ и соратник по бриджу.

— Митчел... Какими судьбами?...

Через несколько минут в комнату вошел толстый, обрюзгший мужчина в пестром клетчатом костюме. Редкие светлые волосы были зачесаны набок. Маленькие глазки смотрели остро. На тройном подбородке выделялась черная родинка.

— Хэлло, Митчел, — радостно прохрипел он, обнимая Таупмана, — какого бога мы должны благодарить за то, что имеем возможность лицезреть твою милую мордочку?

— Тебе...

— Мне? — искренне удивился Гарри.

— Помнишь, ты передал романтическое сообщение о новоявленном Робинзоне, некоем Полынове?

— Возможно... Ежедневно передаю триста строк разной белиберды.

— Так вот, твой Робинзон неожиданно оказался наследником кругленькой суммы.

— Фьюить, — свистнул Гарри. — Спасибо, Митчел, это сенсация, сейчас же настрочу двести строк.

— Пока ни слова. Если бы он получил в наследство только доллары... Садись, Гарри, нам надо поговорить...

ЛИЦО ЗА ОГРАДОЙ

Километрах в сорока от Москвы расположен чудесный дачный поселок. Живописные домики чуть заметны среди высоченных сосен и елей. По стенам, до самых крыш, поднимаются лозы дикого винограда. Воздух, напоенный ароматом вечнозеленой хвои, действует на человека, как самый живительный бальзам.

Летом здесь оживленно. Сотни москвичей с семьями перебираются сюда на отдых, и на деревянной платформе, возле которой электричка на несколько минут задерживает свой бег, всегда увидишь пассажиров. По асфальтированной дороге, идущей от столицы, ранним утром и поздно вечером тянутся вереницы легковых автомобилей. Но зимой поселок кажется опустевшим. Ворсистый снег порошит нерасчищенные дорожки, одевает на крыши по-казачьи заломленные барашковые шайки. Немую тишину лишь изредка нарушают мелодичные сирены электровозов.

Поэтому постороннему взгляду могло показаться странным, что ставни одного из домов в пасмурный февральский день были настежь раскрыты, в то время как из каменной трубы к серому небу голубоватой струйкой тянулся дымок.

А если бы удалось заглянуть внутрь комнаты, не по сезону обставленной плетеной мебелью, можно было бы увидеть за письменным столом крепкую, прямую мужскую фигуру в скромной, из штапельного полотна, пижаме. Человек весь ушел в работу. Узкая морщинистая рука быстро скользила по бумаге, седая голова склонилась над столом.

Внезапно снаружи послышались оживленные голоса, скрип деревянных ступенек, и в дверь на веранде постучались.

Видимо, в этом доме гостей не ожидали, хозяин недовольно глянул на часы, висящие над книжным шкафом.

Мужчина нехотя оторвался от работы, прошел по узкому, внутреннему коридору и вышел на веранду. Но тут глаза его потеплели, лицо приняло приветливое выражение. За стеклянной дверью он увидел молодого человека и девушку, издали улыбавшихся ему.

— Здравствуйте, Александр Иванович, — раздались их радостные возгласы, как только дверь открылась. — Вот и мы... Принимаете гостей?..

Это были Лена и Михаил. Оба с мороза, краснощекие, свежие.

— Скорее в комнаты... Вы простудитесь, — проговорила девушка.

Александр Иванович улыбнулся. Он привел их в переднюю, помог девушке снять пальто.

— А Павел где? — поинтересовался Щербаков.

— Ушел в лес.

— На прогулку?

— О, нет... Его Дубко пригласил принять участие... — Полынов запнулся, видимо, вспоминая нужное слово. — Ах, да, в воскреснике... Возвратятся после обеда.

Они прошли в комнату. Лена заметила бумаги на столе.

— Мы оторвали вас от работы?

Вместо ответа Полынов усадил их в плетеные кресла.

— Я всегда рад вам... Вид у вас сияющий, словно у молодоженов.

— Почти угадали, — засмеялся молодой человек. — Мы как раз приехали пригласить вас на свадьбу.

И с напускной серьезностью добавил:

— В следующее воскресенье прошу пожаловать вас и вашего сына на бракосочетание Михаила Георгиевича Щербакова с гражданкой Еленой Сергеевной Рудниковой... Так, кажется, раньше говорилось?

— Поздравляю... от всей души...

Он по-отечески поцеловал обоих.

— Придется заказывать фрак.

— Правильно... О, это идея. Дамы будут в вечерних туалетах, а мужчины, естественно, во фраках, — рассмеялась Лена.

— Конечно, бракосочетание произойдет не в церкви? — серьезно спросил Александр Иванович.

— Ну, что вы, — удивилась Лена. — Теперь это не принято.

— Не обижайтесь, Леночка... Мне еще ко многому надо привыкнуть, — проговорил задумчиво старый врач.

Немногим больше четырех месяцев прошло с того дня, когда он вместе с Павлом и Щербаковым подъезжал к Москве.

Моросил мелкий осенний дождь. По оконному стеклу сползали узорчатые ручейки. За их туманностью проносились дачные поселки Подмосковья, опустевшие поля, расцвеченные желтизной...

На сердце у Александра Ивановича было радостно и тревожно. В последние дни его не покидали сомнения. Кому нужен 65-летний старик, который даже не имеет права называться врачом? Что он будет делать? На какие средства жить? И беспокоило его все это не столько из-за себя, сколько из-за Павла. Что его ждет в новой, незнакомой жизни?

Репродуктор, к которому Павел и Александр Иванович успели уже привыкнуть, торжественно объявил:

— Поезд прибывает в столицу нашей Родины — Москву.

Взглянув на Павла и тяжело вздохнув, Александр Иванович молча стал собираться.

А вслед за этим послышались веселые звуки марша. Павел прильнул к стеклу, лицо его сияло, он был счастлив — и ничуть не скрывал своего восторга.

Дальше все происходило, как во сне. Когда Полынов вслед за Михаилом и Павлом медленно начал спускаться по ступенькам вагона, десятки дружеских рук потянулись ему навстречу. Какая-то девочка с красным галстуком, протиснувшись вперед, преподнесла букет мокрых роз. Полыновых сжимали в объятиях, целовали, окружили приветливые и радостные лица — все это так взволновало Александра Ивановича, что он не мог сдержать слез.