Густав Эмар - Лесник Страница 44

— Отлично понимаю, сеньор, вы прекрасно умеете устраивать дела!

— К тому же, граф беден, — продолжал асиендадо, — он сам мне признался в этом. Кто знает, если искусно подойти к делу, не сумеем ли мы сделать из него не только друга, но и сообщника?

— Вот мастерская шутка была бы, ей-Богу! — вскричал судья в порыве восторга, но тотчас же, опомнившись, осенил себя крестным знамением и пробормотал благоговейно: — Да простит мне Господь, что я произнес Его святое имя всуе!

— Для достижения этой цели, которую я вовсе не считаю невозможной, — продолжал дон Хесус, — нужны осторожность и ловкость.

— Главное, надо впутать его как-нибудь в дело, остальное придет само собой.

— Совершенно справедливо, любезный дон Кристобаль, это я беру на себя и преуспею в том, клянусь вам.

— Нисколько не сомневаюсь.

— Здесь у нас остается еще некоторое количество товара, который следует сейчас же скрыть. Можете вы взять его к себе?

— Это крайне затруднительно. Разве здесь, в доме, нет какого-нибудь чердака или подвала, или, наконец, потайного угла, где можно было бы спрятать товар без опасения, что его отыщут?

— Увы, любезный коррехидор, дом этот, как вам известно, нечто вроде беседки или охотничьего павильона, в нем нет ни подвалов, ни тайников.

— Это весьма неприятно.

— Утешьтесь; товар, о котором я говорю, не займет много места: всего-то несколько пачек жемчуга и два-три тюка расплющенной серебряной посуды. Как только стемнеет, мы сможем перенести их к вам так, что никто и не заметит, и легко сделаем это в один прием.

— Если это необходимо, — согласился коррехидор в полном отчаянии.

— Не пугайтесь из-за ерунды, дон Кристобаль, послезавтра я все заберу у вас обратно, только заранее навьючьте на мула, когда по своем прибытии в город я проеду мимо вашего дома; мул с навьюченным на него товаром смешается с моими мулами, и никто ничего не заметит.

— Так-то лучше, я весь к вашим услугам.

— Разумеется, с условием иметь большие барыши и ничем не рисковать, — заметил презрительно капитан.

— Что ж прикажете? — наивно возразил судья. — Ведь я главный коррехидор, одно из первых лиц в городском управлении, мое звание ставит меня на вид, прежде всего мне надо охранять свое доброе имя и стараться не потерять уважение публики.

— Как же, как же! — вскричал капитан с насмешливым хохотом. — И счастлив же город, черт возьми, где такая администрация! Если правосудие наблюдается и не всегда, действует оно, по крайней мере, быстро; пример тому — бедняги-индейцы, которых вы так проворно вздернули на виселицу.

Судья встал, весь позеленев от злости. Но дон Хесус опять вмешался.

— Полноте! Полноте! — вскричал он. — Что вы это, сеньоры? Нам пора приниматься за дело — надо скорее все убрать с глаз долой.

Дон Кристобаль прикусил свои тонкие губы и бросил ядовитый взгляд на моряка, а тот презрительно пожал плечами и замолчал.

Все трое взялись за пачки с жемчугом, которые лежали на столе, и вышли из кабинета.

Еще некоторое время слышно было, как они ходили взад и вперед по дому, но по прошествии четверти часа все окончательно смолкло.

Ночь была темная, хоть глаз выколи.

— Что вы обо всем этом скажете? — обратился индеец к Лорану, зажигая свечу.

— Скажу, что это канальи, каких свет не видывал, а судья со своим набожным видом и приторной кротостью — самый отвратительный из всех.

— Мне капитан по душе, — заметил Мигель.

— Впрочем, я узнал многое, что для нас очень важно, — продолжал Лоран, — прибытие каравеллы, виды на меня достойного дона Хесуса, из которых я надеюсь извлечь свои выгоды, и плюс уверенность, что никто не знает тайников этого дома.

— Поскольку мы теперь здесь хозяева и нам нечего бояться посторонних глаз, не желаете ли вы, капитан, чтобы я ознакомил вас с подробным устройством этих тайников?

— Разумеется, желаю, Хосе, и немедленно: пока нам нечего делать, следует воспользоваться свободным временем.

Путешественники немедленно приступили к осмотру, который и произвели тщательно, со всеми подробностями, в продолжение нескольких часов. Было около полуночи, когда он наконец был кончен и три путешественника могли насладиться отдыхом.

ГЛАВА VIII. Как граф де Кастель-Морено водворился в своем новом жилище

На рассвете следующего дня они уже выходили из дома, а на исходе восьмого часа дон Фернандо открыто въезжал в Панаму со своим слугой и краснокожим проводником. Чтобы весть о его прибытии разнеслась возможно скорее, молодой человек счел нужным въехать в ворота, противоположные той части города, где находился Цветочный дом.

И цель его была достигнута — в особенности благодаря тому, что подученный Хосе ловко пробалтывался и с величайшей любезностью отвечал на расспросы, с которыми осаждали его любопытные на каждом шагу.

В гавани дон Фернандо остановился у таможни и велел вызвать служителя, назвавшись всеми своими именами и титулами.

Служитель таможни, толстяк с одутловатым лицом, тотчас выбежал впопыхах, рассыпаясь в раболепных извинениях, что заставил ждать его сиятельство.

Мнимый граф положил конец этому словоизвержению, попросив служителя доставить ему в тот же день тюки, присланные для него на каравелле «Святая Троица» и сложенные в таможне. Само собой разумеется, что толстяк свято обязался исполнить желание его сиятельства и не переставал извиняться неизвестно в чем, пока дон Фернандо не простился с ним и не уехал.

Миновав площадь Пласа-Майор и оставив за спиной улицы Маркадер и Платерос, путешественники свернули на улицу Сан-Франсиско, в конце которой находился Цветочный дом.

Коррехидор и два альгвазила стояли неподвижно у входа.

Увидев графа, коррехидор с почтительным поклоном доложил, что в соответствии с законом явился лично присутствовать при отпирании дверей дома, снятого его сиятельством, и его водворении в нем. Он прибавил, что утром к нему прискакал пеон из асиенды дель-Райо. Гонец привез запасные ключи и передал, что дон Хесус Ордоньес де Сильва-и-Кастро второпях забыл вручить их своему благородному жильцу.

Все сказанное было ложью от первого до последнего слова, дон Фернандо знал это как нельзя лучше, но не подавал вида. Он любезно поблагодарил коррехидора за хлопоты, принял от него ключи и пригласил его войти вместе с ним.

Коррехидор с радостью согласился.

Двери отперли, и путешественники в сопровождении коррехидора и двух альгвазилов вошли внутрь.

Дом был действительно великолепен и, в особенности, прекрасно расположен.

Архитектор дона Гутьерреса Агуире был человеком гениальным, план его вполне мог назваться образцовым.