Виталий Гладкий - Приключения-91 Страница 45

Первое, что увидел Алик, — капитан с простым рязанским лицом, на котором дергалась нервная и одновременно гадливая улыбка.

— Господин... Бернацкий? — произнес капитан с сарказмом, относившимся, конечно, к определению перед фамилией пассажира. — Опаздываете...

— Да я... — начал оправдываться Адольф, но слушать его капитан не пожелал, произнеся как бы в пространство:

— Пе-тя!

И рядом с капитаном появился Петя — рыжий, низкорослый, опять-таки со славянской физиономией, от которых Алик уже отвык; в тельняшке.

— Проводи господина, Петя, — приказал капитан, и Петя, подхватив чемоданы Адольфа в расставленные, как у краба клешни, сноровистые руки, двинулся в глубины судна, на попытки начать разговор со стороны пассажира не реагируя. Протянутые ему два доллара чаевых Петя даже как бы и не увидел, угрюмо хлопнув на прощание дверью.

В изнеможении Бернацкий опустился на корабельную кровать. Мокрый от пота, усталый, как ушедший от погони зверь, но крайне довольный собой. Такой чертовской находчивостью Фридман наверняка останется доволен.

Стянув с себя помятый костюм, потную рубаху и исподнее, Алик встал под душ. Крутнул кран. Душ не работал. Проклиная социалистический сервис, но, проявив смекалку подлинно советского человека, Алик все-таки под душем помылся, таская туда воду в ладонях из-под умывальника. После столь тяжкого труда потянуло справить нужду, что и свершил. Однако когда нажал на спуск, механизм, унитаза почему-то произвел свою работу в обратную сторону, и Алик, оцепенев от обрушившегося на него фонтана, вновь, но уже в усиленном варианте повторил процедуру санитарии тела.

Так начался круиз.

Проходило путешествие согласно программе, бежала за бортом бирюзовая вода, загорали люди в шезлонгах, мелькали экзотические порты с их кабачками и магазинчиками... Но красоты мира Алика не занимали. Он пребывал в удрученном состоянии. Во-первых, нужный человек с контрабандой так и не подошел к нему, во-вторых, вообще никто не подходил на корабле к отщепенцу Бернацкому, ибо совтуристов, вероятно, предупредили о нежелательности контактов с ним, а интуристы попросту не проявляли интереса к персоне слабо говорящего на английском Адольфа. С иезуитской вежливостью беседовали с Бернацким лишь трое: старпом, бармен и официантка Нюра — все из КГБ, как не без оснований был Алик уверен. Всю ночь возле каюты постоянного жителя США жужжал пылесос — видимо, под предлогом «приборки» его неутомимо «пасли».

Так — скучно, пакостно и даже унизительно — пролетел круиз. В назначенный день судно вошло в Лондонский порт. Нужный человек так и не появился, пассажиры уже собирались на берег, собирался туда же и Адольф, но тут капитан сделал ему официальное заявление:

— Борт корабля, — заявил капитан, — вы покинете после всех остальных пассажиров.

Сердце Алика словно в пропасть полетело... Провокация? Его увозят в Союз? Или... что-то пронюхали о контрабанде?

— Таково решение английских властей, — подытожил капитан, повергнув Адольфа в еще большую сумятицу идей и гипотез.

— Давай хоть накормлю тебя напоследок, — вздохнула сердобольно «кэгэбэшница» Нюра, наливая Алику большую тарелку борща — отменного, с зеленью и густой сметаной, с душком баранины.

Посерев озабоченным лицом, Алик механически вкусный суп проглотил. На судне тем временем появились официальные английские представители, часть из них зашла в каюту Бернацкого, а остальные, плотно Алика окружив и подхватив его чемоданы, проследовали с ним на берег. Затем две дамы в таможенной форме раздели Адольфа донага и тщательно обыскали. Длился обыск около двух часов. Одежда, чемоданы, внутренние полости самого Алика...

— Сколько вы везли с собой сигарет из США? — начался допрос.

— Четыре блока...

— Сколько сигарет у вас в данный момент?

— Ну... пачек шесть...

— Восемь! Почему вы скрываете от таможенной службы Великобритании еще две пачки?

— Но... я не помню точно!

— Нет, вы скрываете! Вам был задан конкретный вопрос.

Алик сопел от возмущения, как перегретый чайник: что за придирки, так вас растак... Путая русскую матерную речь с цивильной английской, он попытался данную мысль выразить, однако маленький лысый человек с галстуком — вероятно, английский кэгэбэшник, перебил его, спросив уже без обиняков:

— С кем шел на связь?

— На какую еще связь?! — возмутился Алик, до этого минут пять постигая сущность вопроса в различных смысловых интерпретациях и задавая, естественно, встречные вопросы.

— На связь со своим агентом, — откровенно уточнил чиновник из британской чека.

— Вы это... крейзи?..[15] — скривился Алик.

— Но-но! — Чиновник показал Бернацкому костистый кулак. — Русские моряки сказали нам, что вы американский шпион, работающий против Англии. Но нам кажется, вы советский агент...

— Я беженец из коммунистической России! — заявил Бернацкий гордо.

Возникла пауза.

— Беженец? — переспросил чиновник утвердительно. — Тогда зачем же вам надо было непременно попасть на коммунистический корабль?

— Вы... вот... меня хорошо понимаете? — нашелся Адольф. — По-английски?

— Не очень, — признался чиновник.

— И я вас тоже, — сказал Алик. — Хотелось пообщаться с соотечественниками, отдохнуть...

— Пообщались?

— Нет!

— Что так?

Алик туманно объяснил про происки КГБ.

Чиновник вздохнул, здорово, видимо, утомившись. Произнес:

— Завтра вы должны покинуть территорию Великобритании.

— Конечно! — обрадовался Бернацкий. — У меня и билет на завтра в Штаты. Сегодня переночую в отеле, у меня тут номер зарезервирован, а завтра...

— Никаких отелей, — отрезал чиновник. — Вы лицо, подлежащее депортации. И благодарите Бога, что легко отделались! Остановить корабль, ввести в заблуждение пограничные власти... Что вы там плели о своей работе в Белом доме, а?!

Бернацкий угрюмо молчал.

Вошли двое полицейских, застегнули на Алике наручники и в машине-клетке доставили в аэропорт, где водворили в камеру для лиц, выдворяемых из страны. Среди лиц в основном были подозрительного вида арабы, и, оказавшись в их компании, Алик всерьез испугался, вспомнив о своей национальности. Однако представился как русский, из СССР — друга арабского мира, и неприятности ограничились лишь заменой итальянских ботинок на драные кроссовки и поверхностным обыском на тот предмет, имеет ли сокамерник какие-либо ценности.

Промаявшись сутки с врагами своей исторической родины, Адольф Бернацкий вскоре наслаждался свободой и пивом над Атлантическим океаном в «боинге» «ПанАм». Когда же самолет приземлился, вышедший из кабины пилот попросил мистера Бернацкого оставаться на месте, и, когда пассажиры сошли, в салон шагнули трое верзил в костюмах, с жесткими лицами и предъявили удостоверения ФБР. Началась старая песня: почему оказался на советском корабле, что говорил пограничникам о своей должности в Белом доме, что везет в США и что из США вывозил?