Станислав Струмп-Войткевич - Агент № 1 Страница 45

Итак, еще в марте за Саламинским проливом в бывшем морском арсенале греческого военно-морского флота, или в Навстагмосе, как его называли сами греки, велись какие-то крупные работы. К работам этим — починкам и ремонту — нельзя было относиться пренебрежительно. С момента вторжения оккупантов на территорию Греции прошло уже десять месяцев — время, достаточное для поднятия затопленных судов и кораблей. Разведка доносила, что по меньшей мере три из затопленных ранее кораблей были введены в доки; пройдет еще месяц, и тающему немецко-итальянскому флоту на Средиземном море придет новое пополнение…

На этот раз получить нужные пропуска и удостоверения оказалось делом весьма сложным, однако тут пригодились отличные рекомендации, выданные комендантом марафонских укреплений. Попадопулос и его мнимый племянник брались за любые поручаемые им работы по ремонту судов, очистке набережной и водного бассейна от различного лома. Вторая часть работ была особенно изнурительной — последствия сначала немецких, а затем и английских бомбардировок ликвидировались кое-как и наспех. Особенно заинтересованы были немцы в очистке территории от всяческих обломков и железного лома, которые мешали даже самым мелким судам пользоваться доками. Для выполнения хотя бы части этих работ Попадопулос и его помощник перебрались на остров Саламин, где младший из них безустанно нырял для подсчета кубатуры лежащих на дне развалин, старший же наблюдал за работой механиков, слесарей, столяров и маляров или вербовал в Пирее и на Саламине рабочих, а также торговался с немцами за каждый пункт нового договора. Немцы с восхищением следили за смелыми подвигами молодого техника, а с главой «фирмы» вскоре пришли к обоюдному согласию, не слишком заботясь о том, сколько драхм по их приказу и от их имени выплатит марионеточное афинское правительство. Все эти работы продолжались вплоть до того времени, когда, наконец, отремонтированный «Король Георгий» не отправился в Пирейский порт, где принял на борт недостающий комплект команды, а также сотни две летчиков и немецких парашютистов, возвращающихся на Крит.

…Георгий никогда не раскрыл тайны, где и когда удалось ему прикрепить «Королю Георгию» свою знаменитую магнитную «черепаху». Во всяком случае, «Король Георгий» затонул от взрыва, вместе с ним погиб также и итальянский морской охотник, который шел следом за судном в качестве эскорта. Греция торжествовала!..

Только после катастрофы выяснились некоторые обстоятельства. Прежде всего специальные комиссии установили, что ремонт судна чрезмерно затягивался, однако каждая такая оттяжка получала свое обоснование, а трижды проведенные пробные рейсы обнаруживали все новые и новые недостатки, которые соответствующим образом заносились в протоколы. Таким образом, помимо загадочного исчезновения двух предпринимателей, трудно было утверждать, что здесь имели место саботаж или диверсия. Тайна гибели корабля так и осталась неразгаданной… Немцы приписали ее деятельности вражеской подводной лодки, которой, по-видимому, удалось пробраться в окрестности порта. Подобные случаи уже имели место, да и к тому же в итальянском флоте уже имелись специальные команды ныряльщиков, предназначенных для подводных рейсов к английским базам. Что могло помешать англичанам использовать это же средство в борьбе с противником? И все же, несмотря на подобные соображения, в воздухе витала тень незримого саботажа. Несколькими месяцами спустя «Король Георгий» был вновь поднят немцами и отремонтирован. Окончательно он погиб под английскими бомбами только 7 мая 1943 года недалеко от тунисских берегов…

После своего второго подвига Георгию Иванову пришлось на некоторое время вновь вернуться в Афины, так как повышенная бдительность немцев и итальянцев делала его дальнейшее пребывание на побережье довольно рискованным занятием.

Он вновь поселился у Кондопулосов, где заботу о нем возложили на себя жена Кондопулоса и ее племянница Деспина. Иногда он возвращался простуженный и кашляющий, со сбитыми в кровь ногами, выпачканный в грязи и усталый до невозможности, но чаще всего — сияющий от счастья, как бы после хорошо выполненного задания. Женщин пробирала дрожь, когда Георгий в хорошем настроении, проходя мимо немецких или итальянских солдат, шутливо цеплял их, то предлагая папиросу, то, наоборот, прося у них закурить или же рассказывая им анекдот.

Поражала его выдержка. Как-то он сидел с девушками на лавке перед входом на радиостанцию в Запионе, которая давно вызывала у него большой интерес. В эту минуту проходящие мимо итальянские охранники заговорили:

— Глянь-ка, у него две красивые девушки, а у нас ни одной…

— Зато у вас два пистолета, а у меня ни одного! — крикнул Георгий им вслед по-итальянски.

Солдаты обернулись, и произошел обмен замечаниями, шутками, папиросами; немного позже новое знакомство помогло Георгию пробраться на радиостанцию и совершить там небольшую диверсию…

В другой раз друзья остолбенели: на месте встречи агент № 1 сидел на скамейке, ведя оживленнейший спор с двумя немецкими солдатами. Вообще Георгий выработал новую тактику поведения — по отношению к оккупантам он стал эдаким добродушным и беззаботным товарищем, настоящим благожелателем, как бы совершенно позабыв о том, что за его голову назначена полумиллионная награда, теперь, кстати сказать, еще больше увеличенная…

Так проходила весна 1942 года — весна голодная, жаркая и безнадежная для страны. В это время Георгий совершил еще одну рискованную диверсию. Подпольщики из Пирея сообщили ему, что испанское транспортное судно «Сан-Исидор» загружается ящиками с боеприпасами, в последнюю минуту оно должно принять на борт также и живую силу. Стоящий у набережной в течение дня пароход на ночь отводился на середину бассейна, по-видимому в целях безопасности. Почти с каждой из подходящих к заливу улочек можно было вплавь добраться до корабля, если бы этому не мешали лежащие на воде полосы света и отблески портовых огней. Вода в заливе была полна мусора, мазута и нечистот, но Георгий махнул на все это рукой и выбрал наиболее удобное место, с которого можно было бы легко стартовать. Одновременно Георгию пришлось следить за тем, чтобы не напороться на морской патруль. Георгий быстро спустился по железным скобам набережной к воде, осторожно опустился в воду, осторожно поплыл и еще осторожней нырнул в тени высокого борта парохода. Видимость была настолько плохой, что ему пришлось все делать на ощупь. Георгий сорвал с груди «черепаху» и прицепил ее прямо над самым винтом, после чего, соблюдая такие же меры предосторожности, вернулся на берег. Неприятную минуту он пережил только тогда, когда на набережной, у самой таможенной будки, столкнулся с какой-то насмерть перепуганной парочкой.