Борис Солоневич - Рука адмирала Страница 45

— Так это, вероятно, ты его хотел увидеть на футбольном матче?

— Угу… Его самого.

Садовский перевел разговор на вчерашний матч и велел принести чаю с пирожными. Осторожно расспрашивая Митьку о его прошлом, он мимоходом задал вопрос, не был ли тот в Севастополе.

— В Севастополе? не моргнув глазом, ответил Митька. Не… Не приходилось. Собирался было на виноградный сезон, но так и не довелось…

Садовский опять переменил разговор и только после похвал Митьке за вчерашний бой, неожиданно спросил, не нужно ли было Мнте чего либо передать Шибанову.

— Кому, кому? переспросил Митя.

— Шибанову.

— А кто он такой? Взгляд паренька был светел и невинен.

— Да приятель то твой.

— Ах, Сережка… А я его и фамилии то не знаю… А чего ж передавать? Просто — я его шибко люблю — сердечный он парняга и футбол здорово лягает. Вы его выпустисте?

— Если он в бандитизме не замешан конечно, выпустим.

— Вы уж, пожалуйста, не томите его, товарищ. Ни в чем он не виноват… Хоть я знаю — ручательство мое невеликое, но я за него голову проэакладаю. А то, ей Богу, если с ним что худое сделаете — меня ни в жисть на ринге больше не увидите…

— Ладно, ладно, Митя, не беспокойся! А ты со своей стороны порасспроси твоего приятеля, как он там в Севастополе в футбол играл. У него там интересные приключения были. А потом как нибудь мне расскажешь. Он — хороший парень, твой Сережа. И в футбол играет — замечательно… Я очень рад, что ты именно с ним подружился… Вряд ли он в чем бандитском замешан. Но мы, ГПУ, знаешь сам — на всякий случай всех должны проверять — для порядку… На, вот тебе пропуск. Можешь идти.

— Ишь ты: пропуск, словно я арестованный был!

— Такие у нас на Лубянке правила, Митенька.

Мы никому не верим.

— А жаль… А моему Шарику пропуска не надо? Нет? Стало быть, ему вы верите? И у него вам нечего спрашивать? Ну, и то слава

Богу… До свиданья, товарищок. Шарик! Фью, фью. Идем, миляга, пока нам верят!

Так никогда и не узнал Садовский, что «Тайна Императора», за которой он с такой страстью охотился, много месяцев пробыла на шее небольшого песика, который теперь, весело махнув желтым хвостиком, скрылся за дверью.

Через час после тщательного обыска к еврею привели и Сережу. Он тоже категорически отрицал свою встречу с Митькой в Севастополе и существование какой либо связи. На вопрос чекиста, где же теперь, тот беспризорник с Малахова кургана, студент молча пожал плечами. По первым же словам допроса он понял, что движения руки Митьки, передавшей ему таинственный предмет, никто не видал. При обыске у него ничего не нашли, и на сердце у студента было радостно. За себя лично он не боялся, а тайна, за которой они все так долго гонялись, была уже в безопасности. Это ощущение придало ему душевных сил, и он только улыбался в ответ на все ухищрения Садовского.

Раздраженный неудачами и выдержкой юноши тот, наконец, вспылил:

— А лучше бы вам, Шибанов, дурака не валять, а выложить все не чистоту!

— Да что такое «все», товарищ следователь? спокойно переспросил юноша.

— Да об этом деле… «Тайна адмирала»…

У Сережа на миг остановилось сердце. Неужели ОГПУ знало так много? Но он сдержался и так же ответил:

— Какого адмирала?

Чекист и спортсмен долго смотрели в глаза друг другу. Наконец, Садовский с досадой бросил на стол свой карандаш.

— Ох, товарищ Шибанов. Как бы не пришлось вам попутешествовать куда нибудь подальше от Москвы. Уж очень вы для нас смелы…

Сережа спокойно пожал плечами.

— Ну что ж. Придется и поедем. Экая невидаль! Сколько уже наших студентов вы отправили по-пу-те-ше-ство-вать… Ничего, и на Сибири и на Соловках светит русское солнышко. А мы — ребята неунывающие… Может быть, и там футбольный мячик найдем!..

— Гм… Вы уверены? зловеще спросил Садовский. Но потом он вспомнил, что Шибанов пока остается важной приманкой и ссориться с ним нет смысла. Выражение его лица изменилось.

— Впрочем, не в этом дело. На вас тут донос глупый имеется, что вы с матросами иностранных пароходов возитесь, переписку тайную затеяли с заграницей с адмиралом каким то. Мы обязаны проверять… Так, на всякий случай… Но вы, Шибанов, можете быть спокойным — этот донос мы выбросим в сорный ящик. А с вами я хотел по другому делу поговорить. Вы, кажется, сирота?

Сережа насторожился.

— Да, сирота… Вероятно, в моем деле и эти сведения есть…

— Ну конечно, почти ласково ответил следователь. Мы знаем, как трудно вам было выбиться в жизнь и поступить в Институт. Вы стипендию получаете? Сколько?

— Да немного — 75 рублей.

— И живете в общежитии?

— Да…

— А как бы вы отнеслись к такому предложению. Я говорю с вами от имени «Динамо». Мы все с интересом следили за вашим прогрессом в футболе и наметили вас кандидатом в сборную команду СССР. Но, конечно, при студенческом питании вам трудно, как следует, тренироваться. Что если бы вас поместили бы в общежитие

«Динамо», обеспечили бы лучшей стипендией, и вы, продолжая учиться, отдали бы свои досуги более напряженной футбольной тренировке. Мы уверены в вашем согласии.

— Разрешите уйти, товарищ следователь? после короткого молчания спросил Сережа.

Садовский поглядел на напряженное серьезное лицо спортсмена и не стал дальше ни о чем спрашивать. Он понял, что и этот подход не удался.

Когда Сережа взял пропуск и подошел к двери, он неожиданно обернулся.

— Вот что, товарищ следователь. Вам надо бы изредка вспоминать хорошую русскую поговорку…

— Какую именно?

— «Не все то продается, что покупается»!..

33. Долг перед Россией

Очередная встреча наших друзей была решающей. Николай и Ирма уже знали по намекам, сделанным Сережей по телефону, что тот получил в свои руки тайну матроса, пробывшую почти 20 лет на руке памятника адмиралу Корнилову. Теперь нужно было разобраться в этой тайне и решить, что делать дальше.

Встречу «заговорщиков» удалось устроить на стадионе пищевиков, где Ирма два раза в год производила врачебный осмотр спортсменов.

Пока она работала в своем кабинете, Николай и Сережа выбрали место на зеленой травке стадиона подальше от людей, разлеглись под последним осенним солнышком и молча ждали Ирму. Видно было, что студента била лихорадка нетерпения: он то вставал, то ложился опять, не находя спокойного места и все пытался сбегать, поторопить Ирму. Моряк был сдержанней, и только набежавшие на лоб морщины показывали его нервное напряжение.