В Травинский - Мир Приключений 1965 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов) Страница 48

Но думать об этом уже было некогда. Отряд пошел цепочкой, — Алексей в середине. Жители шагали уверенно и быстро, как идут к большой цели.

Ну что ж, к океану так к океану! Алексей почувствовал прилив сил. С такими парнями можно горы свернуть. Не означает ли этот поход начало конца для злобных “верхних”?

IV

Лишь на пятый день пути, когда отряд оставил между собой и Городом около трехсот километров, Алексей начал втягиваться в бешеный темп движения. Особенно трудным для него оказалось приноровиться к походке своих товарищей. Если он шел, то отставал, если пускался бегом — на время перегонял всех. А жители и не шли, и не бежали. Это было нечто среднее — аллюр, который по земным понятиям Алексей назвал бы тропотой. Полушаг-полубег.

Поначалу спасала только гордость: неужели он, представитель Земли, не выдержит?!

На привалах он валился замертво и, лишь отдышавшись, усилием воли заставлял себя съесть кусок сушеного мяса или горсть маленьких сухих шариков, которые распределял между членами отряда их руководитель, по имени Икирф. Алексей подозревал, что это яички каких-то насекомых вроде муравьев. Сытными-то они, во всяком случае, были.

В первые дни несколько раз он доходил до отчаяния. Что, если как-нибудь объяснить им, чтобы его просто оставили здесь, в пустыне? Отряд-то, в конце концов, ничего не потеряет. Алексей даже начал искать себе извинения: может быть, тут и воздух не совсем такой, как на Земле. Возможно, и сила тяжести побольше.

Сколько мог, он все же старался не показывать свою усталость.

Затем однажды под утро он проснулся и с удивлением ощутил в себе интерес к окружающему.

Все тело ныло, особенно мышцы спины и ног, но это было как после побежденной уже болезни.

Хотелось двигаться. Алексей приподнялся на локтях, чувствуя, что свежий ветерок обмахивает плечи.

“Черт, совсем уж они меня задавили, эти айтсы. В конце концов, здесь новый огромный мир и жизнь, которая даже лишь в силу того, что она жизнь, не может не быть волнующей и в большинстве своих проявлений прекрасной. Что же я, собственно, так приуныл?”

Его товарищи спали тут же, на маленьком островке шершавой травы, — на таком расстоянии от Города на ночь уже не выставляли часового.

В этой небольшой группе жителей были, казалось, представлены разные племена и даже расы. Люди различались цветом кожи, строением лица.

И даже разговаривали они, как понял космонавт, на двух или трех разных наречиях.

Алексею пришло в голову, что, возможно, жизнь на планете вовсе и не ограничена Городом и Углублением. Просто айтсам было выгодно вселить такое убеждение в сознание маленьких жителей.

На самом-то деле было весьма вероятным, что где-то за бесплодными песками лежат цветущие страны, что в океане есть большие населенные острова и, может быть, даже целые материки…

Он поднял голову, посмотрел вверх и вскочил.

Небо! Первый раз он видит здесь ночное небо!

Звездный купол, мерцая бесчисленными соцветиями далеких светил, раскинулся над ним. Вдруг задрожав от радости и волнения, Алексей угадывал знакомые. Вот, прямо над головой, Скульптор и вытянутая Южная Рыба; вот к северу над горизонтом Пегас. Бархатный, одновременно темный и блещущий, полог неба был едва ли не таким же, каким виделся бы с Земли: только чуть больше в стороны раздвинулись голова и хвост Рыбы. Но так и должно было получиться, поскольку слишком ничтожными для безмерности Вселенной были те пять — шесть парсек, те двенадцать — пятнадцать световых лет, что отделяли сейчас Алексея от Солнечной системы.

Сердце забилось у него при мысли о том, что где-то среди этих мириад сверкающих точек звездочкой третьей или четвертой величины плывет Солнце. Но что-то подсказывало ему, что скорее в весеннем, а не в летнем небе планеты ему надо будет искать потом родное светило.

И все-таки это было счастьем — увидеть знакомые звезды, постоять у того же самого небесного океана, хотя и на другом берегу. Он подумал о том, как много глаз с Земли, с этой же планеты, с других бессчетных и, наверное, по-своему прекрасных миров могли в этот же миг вглядываться в темную, гипнотизирующую, чарующую бездну…

А пологие барханы перед ним, освещенные встающей на небе звездой — солнцем, были еще не тронуты, не испещрены ничьим следом, по-утреннему первозданны.

В тот день отряд с песчаной пустыни вступил на каменную.

Черная, как выжаренная солнцем, поверхность простиралась до горизонта, теряясь в знойном мареве. Почва была сложена из камней, по большей части маленьких, плоских, отшлифованных тысячелетиями ветром и дождями. Отряд вошел в эту бесконечность и потерялся на ней, как цепочка муравьев потерялась бы на Земле на Дворцовой площади в Ленинграде. Черные камни дышали жарой. На первый взгляд тут совсем не было жизни, но однажды Икирф показал Алексею нарост на большом голыше — нечто мягко подавшееся под пальцами, легкой упругостью подтверждающее принадлежность к тому, что питается и дышит. Правда, даже и эти растения располагались в десятках метров один от другого.

Переход через каменную пустыню был труден, но именно здесь Алексей еще раз как-то по-особенному ощутил величие живого. Они шли как бы по грани между планетой и космосом. Черная поверхность непосредственно примыкала к небу, ко Вселенной. Временами космонавту казалось, что отряд движется по самому дну Галактики, по космодрому, по стартовой площадке, откуда начинаются пути к бесконечности солнц, туманностей, комет и Земле, затерявшейся там в вышине.

Они миновали каменную пустыню и вошли в низкий белый беззвучный лес. Можно было только удивляться разнообразию ландшафтов в этом мире. Как исступленно изломанные руки, из песка торчали белесые ветвящиеся стволы без листьев. Кипела жизнь, но неслышимая, безголосая, беззвучная. Маленькие рогатые существа пробегали под ногами, оставляя быстро осыпающиеся следы. Не жужжа, молча летали и роились насекомые. Один из жителей, проворно нагнувшись, поднял не успевшую ускользнуть змейку и показал космонавту — ноздри у нее были направлены не вперед, как у земных животных, а вбок.

На выходе из леса их застигла несильная песчаная буря. Ветер был слабый, но до такой степени насыщенный электричеством, что все сухо потрескивало кругом, а с протянутой руки стекали отчетливо видные голубые искорки.

Кончились запасы воды. Полдня рыли песок в месте, указанном Икирфом, потом Алексей неосторожным движением пустил всю работу насмарку. Жители докопались уже до твердого сыроватого слоя и стали что-то объяснять космонавту. Он, думая, что дальше в глубине влаги будет еще больше, пальцем проткнул отвердевшую корку, и песок сразу высох, поскольку вода ушла через дыру.