Николай Леонов - Искатель. 1967. Выпуск №1 Страница 48

— Но так можно отвлекаться без конца и ни одной работы не завершить.

— Ну, к сожалению, неожиданности происходят не так уж часто, как бы нам хотелось, иначе бы мы просто завалили мир открытиями. Но наша методика предусматривает и весьма тщательную проверку «непонятного», детальное исследование его. Лаборатория биохимии давно ведет опыты по нырянию на большие глубины. Это вовсе не мешает им помогать другим лабораториям в разработке темных мест главной темы — навигации угрей. И кто знает, может, навигация что-то подскажет биохимикам и по физиологии ныряния. А если вдруг выплывает еще какая-то тема, все будут только рады».

Мы подходили к берегам Турции, и настало время выпустить на свободу пленных угрей, которых с такими приключениями ловили под проливным дождем в непогожую ночь, а потом мчали на самолете с берегов Балтики на Черное море.

Это был торжественный момент, привлекший всех на палубу. Прежде чем пустить угря в море, Волошин сам проверял миниатюрные сигнализаторы, укрепленные у каждого из них на гибком мускулистом теле так, чтобы не мешать свободно двигаться в любом направлении. Выглядели эти хитроумные приборы довольно невзрачно — просто пластмассовая коробочка, чуть побольше спичечной, Но из рассказов Волошина я знал, как пришлось «Эдисонам» поломать головы, чтобы уместить в этих коробочках достаточно мощный источник сигналов, которые можно улавливать сквозь толщу воды за несколько десятков километров, и батарейки электропитания.

— Работают в них бактерии, которых полным-полно в морской воде, — нахваливал свое детище Волошин, — Практически вечный двигатель, ей-богу, опровергает второй закон термодинамики…

Сейчас Сергей Сергеевич был сдержан и серьезен. Проверив и включив сигнализатор, он торжественно передавал угря Елене Павловне, которая так же осторожно пускала его в специальный шлюз. А мы, свесившись с борта, следили, как угри один за другим без малейшего всплеска исчезают в морской глубине.

Пожелав последнему угрю доброго пути, Волошин поспешил в камеру интроскопии, которую все почему-то упорно называли «локаторной», хотя к судовому локатору она никакого отношения не имела. Я последовал за ним.

В локаторной перед пультом сидел техник в синем комбинезоне и, прижимая обеими ладонями к голове круглые каучуковые пластины, вслушивался в таинственные голоса океана.

— Есть? — еще с порога спросил Волошин.

Техник понял вопрос по движению губ и весело ответил:

— Порядок! Сигналят вовсю, что твой маячок. Послушайте сами, Сергей Сергеевич.

Волошин сел рядом с ним и взял вторые наушники. Лицо его постепенно теряло непривычную серьезность и становилось опять насмешливым и задорным.

— Идут вместе, и черноморские и привозные, слышите? — спросил Волошина техник.

Тот кивнул. Техник, перехватив мой взгляд, снял наушники и протянул их мне.

Сквозь какие-то подводные шорохи и поскрипывания время от времени отчетливо доносились призывные сигналы. Они были различные: один — выше тоном и короткий, другой — протяжнее, басовитей. Первый сигнал мне уже был знаком, я слушал его вчера. Это нам сообщали о своем движении в морских глубинах местные угри, пойманные и снабженные сигнализаторами перед выходом в море из крымских-и кавказских речек. А теперь к ним присоединились и гости с берегов Балтики, чтобы вместе плыть в далекое Саргассово море. Найдут ли они туда дорогу?

Сигналы звучали бодро и успокаивающе, вторя один другому.

— Ну как?

Я оглянулся и увидел, что в дверь рубки заглядывают Елена Павловна и Логинов, а за ними собралась целая толпа.

— Как по компасу, — весело ответил Волошин, снимая наушники. — Жмут прямо на Босфор.

Следом за угрями мы, не останавливаясь, миновали Босфор и вышли в Средиземное море. И здесь нас поджидал шторм.

Крутые валы, увенчанные белыми султанами пены, один за другим бросались на острый стальной форштевень «Богатыря», обдавая палубу брызгами. Судно сразу сбавило ход.

Задраили иллюминаторы. И хотя система кондиционированного воздуха работала вовсю, в каютах вроде стало душно.

Как сказал мне сменившийся вахтенный штурман, волнение достигало девяти баллов. Конечно, нашему «Богатырю» шторм не грозил никакими крупными неприятностями. Но все равно, когда нос судна глубоко зарывался в белую пену и палуба уходила вдруг из-под ног, становилось немножко не по себе.

На палубе стало неуютно, а в каюте — еще хуже. Швыряет тебя из стороны в сторону. Противно дребезжит стакан, подскакивая в своем деревянном гнезде. То и дело раскрываются дверцы шкафчика, и спешат вырваться на свободу чемодан, ботинки, сорвавшиеся с вешалки брюки.

Столы к обеду покрыли мокрыми скатертями, чтобы меньше скользила посуда. Но все равно приходилось проделывать весьма сложные акробатические упражнения, чтобы горячий суп оставался в тарелке, а не выплеснулся прямо на грудь или на колени.

Многие места за столом пустовали.

— Эх, угрям сейчас благодать! — с завистью сказал погрустневший Волошин. — Плывут себе на такой глубине, где царит вечный покой…

— Что, укачались, Сергей Сергеевич? — окликнул его со своего тронного места во главе стола капитан.

— Кто? Я? Ну… — Но, не успев отшутиться, Волошин махнул рукой и поспешил на палубу «побеседовать с Нептуном», как это деликатно называлось.

Вечером в каюте он лежал бледный и молчаливый. Но отдохнуть ему не удалось.

Ночью Волошина вызвали в локаторную. Связь с угрями прервалась!

«Богатырь» остановился, сразу сделавшись игрушкой разбушевавшегося моря, Теперь судно валяло с волны на волну в полном беспорядке. Порой крен достигал градусов сорока, так что с пола вдруг швыряло на переборку каюты, словно «Богатырь» собирался перевернуться. Никому уже было не до сна.

Потом мы начали описывать самым малым ходом большие круги в штормовом море. Локаторы прослушивали всю толщу воды, но никак не удавалось уловить ни одного сигнала от исчезнувших неведомо куда угрей.

К исходу третьего дня шторм утих. Однако пропавшие угри по-прежнему не подавали никаких сигналов. Волошин с Еленой Павловной отправились искать их на мезоскафе. Продолжал поиски и «Богатырь», часто меняя галсы.

Но лишь еще через два дня удалось уловить сигналы — сначала один, потом второй, а затем даже целой небольшой стайки угрей, плывших в глубине вместе.

Но это оказались «местные» угри, отловленные в речках Черного и Азовского морей. Ни один угорь из тех, что мы с таким трудом ловили в дождливую, ветреную ночь, а потом везли с почетом на самолете, сигналов не подавал. Они пропали бесследно в глубинах моря.