Бимен - Алексей Бартенев Страница 48

Теперь их роли поменялись. Старик стоял довольный собой и улыбался, а Бимен осекся и побледнел. И лишь спустя секунду или две махнул рукой, и улыбнулся, словно что-то вспомнил.

— Так она не опасна больше.

Бартеломью стоял, напряженно глядя на пчеловода, и теперь тоже не улыбался.

— Это я тебе и хотел рассказать. Она больше не ведьма. У нее пропал этот дар.

— Не пропал, а забрали, — поправил Бимен.

— Вот именно, забрали, — Бартеломью задумался. — Слушай, а пойдем в парке прогуляемся? По-моему, тебе есть, что мне рассказать.

От этих слов Бимен опустил голову, и покраснел. Старик поджал губы.

— Я так и думал. Твоих рук дело. Давай пакет! — он взял груши, и пошел в свою палату, задумчиво переставляя ноги. Сделав три шага, он обернулся. — Подожди здесь, я скоро.

9. Парк

Бартеломью сидел на скамейке, и ел вымытые фрукты. Он сосредоточенно отрезал аккуратные ломтики, поглощал их, молча слушая рассказ Бимена. О том, как тот случайно стал свидетелем выздоровления Али, о том, что ведьма Ален к нему ночью приходила, и хотела убить. Об утреннем противостоянии в машине таксиста, и о заключительной схватке здесь в парке. Старик понял, что за радостью выздоровления Али все и думать перестали об этих злополучных ведьмах. А Бимен, в свою очередь, тактично промолчал обо всех своих приключениях. В конце концов, это была его битва, к ней он шел через все приключения.

— Скажи еще раз, пожалуйста, как ты ее одолел? Каким оружием?

— Да не знаю я каким. Я просто подумал: «Хорошо бы было, если Ален очистила свою душу от того зла, которое сидит в ней».

— И все?

— Да. Все.

— Потом прилетели пчелы, и забрали у нее колдовской дар.

— Примерно так.

— А теперь главный вопрос: «Куда, по-твоему, они его дели?»

— Не знаю. Уничтожили наверное. А может мед волшебный из него приготовили.

— А можешь ли ты пожелать, чтобы я овладел искусством левитации? Ну как супермен, мог бы парить над землей?

— Скорее всего нет. Я еще раз говорю, что не знаю как так получилось.

— Да не оправдывайся ты! Я уже понял механизм действия твоего оружия.

— Не оружие это вовсе!

— А вот и нет! — Бартеломью отложил пакет с грушами, и встал. — Пойдем, пройдемся. Дело в том, что оружие у каждого свое. Это сильная сторона тебя, твоей личности. Когда-то очень давно я искал СВОЮ сильную сторону. Свое оружие. А начались эти поиски на чужом огороде.

Что двигало мной, когда мы решили забраться туда, и полакомиться клубникой? Я не знаю. Может, простое ребячество, может, то мерзкое чувство, когда хочется сделать что-то запретное, а потом гордиться этим. Хотя, чем тут гордиться? Сделанной гадостью? Нет, тем, что сделал. Самим поступком, каким бы он не был. Тем, что твоя личность взяла верх над законом, заведенном в обществе.

Это был первый раз, когда я взял что-то принадлежащее другому. Взял без разрешения. Сам. Попросту украл. Круто? «Глупо» — скажешь ты, и будешь прав. Но когда тебе двенадцать, и это способ сделать вызов, тебе наплевать на мнение, отличное от твоего. Ты должен самоутвердиться, путем совершения противоправных действий. Ты бунтарь. Внутри тебя характер борется с совестью. Ты совершаешь поступок, чтобы посмотреть, что будет дальше. Ради интереса. Для приобретения опыта. И, как правило, этот поступок не имеет ничего общего с подвигом. В хорошем смысле этого слова.

Итак, представь себе ночь, плетеную изгородь, и трех заговорщиков. Двое из них уже побывали за этим забором прошлой ночью, я совершаю это путешествие впервые. Мы перешептываемся, вспоминая разные истории, услышанные когда-то. Они забавные, если их слушать у костра, а рассказчик какой-нибудь местный шутник. Но когда это происходит с тобой, тебе не до смеха. Те двое, которые стоят рядом, и собираются перемахнуть через забор, друзья детства. Точнее из детства. Вилли и Споукли. Вилли на год старше меня, Споукли на год младше. Что удивительно, я считал их верными друзьями как раз до той ночи.

— Ну, что? — как бы советуется Вилли.

— Давай! — отвечает ему Споукли.

Я стою между ними, и гляжу то в одну сторону, то в другую. Ночь темная, огрызок луны заволокло облаками. И хоть ее очертания и просматриваются на небе, но света от нее мало. Без лишних разговоров мы начали перебираться через плетень. Для этого нужно было опереться на руки, и подтянувшись, перевалиться через загородку. Когда наступила моя очередь, ветки, из которых сплетен забор больно врезались в живот. Их острые обломанные концы торчали во все стороны. Я старался двигаться аккуратно, но спрыгнув на землю, понял, что все-таки оцарапался. Живот начало сильно саднить.

— Пацаны, я пузо ободрал.

— Заткнись! — ответил мне Вилли, а Споукли хихикнул, как бы соглашаясь с ним. Эти двое, согнувшись, пошли к месту с грядками клубники. Оно было недалеко, метрах в десяти. Я сделал несколько шагов в нужном направлении, потом остановился, и прислушался. Друзья были рядом. Они чавкали, поедая ягоды, и шелестели листвой. Поняв, что мы пришли, я тоже присел на корточки, и начал ощупывать кусты у себя под ногами. Разобрать в темноте, какую ягоду ты сорвал, зеленую или красную, не представлялось возможным. Можно было только определить большая она, или нет.

Это мне напомнило игру из детского сада. Когда надо вслепую отгадать на вкус, что тебе дали попробовать. В игре обычно участвовали кусочки фруктов, конфеты, но особо изощренные игроки могли дать полакомиться побегом одуванчика, специально принесенным с улицы. Они делали это для того, чтобы посмотреть, как тебе будет неприятно. Как изменится твое лицо, когда ты поймешь, что то, что тебе дали не съедобное лакомство, а горький сорняк. Как ты высунешь язык, и будешь плеваться, пытаясь избавиться от горечи во рту. А он, или она будут наблюдать за тобой с придурковатой улыбкой на лице. Не любил таких людей. И не люблю. Любителей поиздеваться