Владимир Колышкин - Тайна сэра Моррисона Страница 5

   Ближайший волк споткнулся, перелетел через голову, коротко взвизгнув, и замертво упал на снег. Второй успел отпрянуть, лишь фонтанчик снега взметнулся от пули у него под брюхом.

   Стрелок снова лихорадочно рванул от себя рычаг взвода - дослал патрон, спеша исправить промах, но стрелять отказался. Волк, оказывается, не избежал пули. Она пробила ему живот навылет. И теперь он пытался встать и покинуть поле боя, но не мог. Задние лапы не повиновались ему. Зверь жалобно завыл, почти совсем как человек, беспомощно и недоуменно глядя, как из раны хлещет кровь. Его кровь, а не кровь врага, вкусить которую он так жаждал еще секунду назад. Острая, горячая судорога свела живот Моррисона, когда мелькнуло у него в голове видение собственной смерти: он лежит на снегу с разорванным животом и выпущенными кишками... Генри не испытывал ненависти к этому волку, напротив, ему даже стало жаль его. Он хотел было добить беднягу, чтобы прекратить его мучения, но импульс сострадания погасил холодный расчет: раненый зверь не страшен, а патроны надо беречь.

   В то же время Том Пирсон при поддержке пса противостоял вожаку стаи.

   - На, держи, зверюга! - крикнул он и метнул в матерого тлеющую палку от вчерашнего костра.

   Сноп искр и дым этого оружия отчаяния возымел действие: вожак присел, вильнул холкой с поджатым хвостом и поскакал прочь, увлекая за собой взбешенного Реша.

   Моррисон развернулся, упал на колено и посла вдогонку вдохновителю атаки две пули. Обе, к его огорчению, не достигли цели. В третий раз стрелять он не рискнул - мешала собака.

   - Реш! Назад! - крикнул Пирсон. - Назад, тебе говорят! - И, выпучив глаза, завопил: - Генри, сзади!!!

   Моррисон вскочил на ноги с одновременным разворотом, передернул затвор. Но ближайшие три волка нападать на него и не думали. Они, деловито и хладнокровно, перегрызли глотку своему раненому собрату и поволокли его прочь. По дороге к ним присоединились другие. Через малое время каждый уже бежал со своим куском добычи. Убитый пулей волк, тоже куда-то исчез. Очевидно, его тело также уволокли и растерзали ненасытные твари.

   - Да-а... - протянул Пирсон срывающимся голосом, едва сдерживая кашель, - они совсем похожи на людей...

   - Борьба за выживание, - отозвался Моррисон, тяжело опираясь на винчестер. - У господина Дарвина это называется естественным отбором. Выживает сильнейший. - Генри усмехнулся. - А также - наглейший и коварнейший.

   Пирсон открыл рот, что-то хотел сказать, но не смог - зашелся в долгом удушающем кашле. Примчался Реш, взметая снег. Ухо в крови, но настроение бодрое: хвост туго закручен кверху на полтора оборота. Пирсон схватил его за загривок, осмотрел рану и просипел треснутым голосом:

   - Ты, черт этакий, далеко не убегай. Надо вместе держаться. Если рассыплемся, по одиночке нас перережут как ягнят. Рядом! Понял, дурак лохматый? Рядом... Ну, не скули, не скули... И так тошно...

   Отбив атаку и видя, что новая начнется не скоро, они воспользовались передышкой, развели костер, набили в котелок снега, вскипятили воду и, обжигая губы о закопченный металл котелка, по очереди выпили её вместо завтрака.

   - Последняя сигарета осталась, - сказал Пирсон, разрывая влажную пачку. - Покурим, может, обманем голод.

   "Патроны тоже последние", - в тон товарищу подумал Моррисон, держа в горсти холодные металлические цилиндрики и вставляя их по одному через боковое окно с подпружиненной защелкой в подствольный магазин винтовки. Зарядив винчестер, Генри прочистил ствол, любовно погладил оружие, проверяя заодно, не попал ли снег на важные узлы механизма перезарядки. Но все было в норме, стало быть, "соверен"* не подведет в трудную минуту.

   [*Популярность винчестеров среди охотников, ковбоев, путешественников возросла настолько, что их называли "соверенами" (золотая монета"), подчеркивая их ценность и значимость.]

   После перекура чувство голода действительно несколько притупилось. Но они знали, что это ненадолго и что скоро опять начнутся ужасные спазмы в пустых желудках, точно чья-то когтистая лапа безжалостно сжимает ваши внутренности. Но хуже всего то, что голодный человек почти беззащитен перед холодом. Энергии для поддержания нужной температуры тела, как, впрочем, и движения, становится все меньше... Последствия этого будут вполне предсказуемы: два коченеющих тела, заносимые снегом, скулящая от безысходности собака. А потом налетят хозяева леса, и в короткой яростной схватке участь всех троих решится окончательно.

   Все это Моррисон представил себе до жути отчетливо, и злость охватила его.

   Нет, он так просто сдаваться не намерен. Не для того он прожил свои 28 лет, получал образование, тяжко трудился, страдал от унижений, откладывал шиллинги и пенсы и яростно мечтал о богатстве... Потом ему подфартило... Так или иначе, но он собрал приличную сумму. Поставил все на, казалось бы, авантюрную затею Пирсона - и выиграл! И вот, обретя это вожделенное богатство, уже на самых подступах к сияющим вершинам настоящей жизни - погибнуть? Дудки! Всем чертям назло он дойдет живым.

   И открылись в нем резервные силы, пришло второе дыхание, и он с еще большим упорством налег на лямку волокуши. Эта чертова волокуша, сделанная ими из нескольких крупных веток, перевязанных уцелевшими веревками, а кое-где и тряпками, двигалась по рыхлому снегу с большим трудом. Еще бы! Мешок, лежащий на ней, весил не менее двухсот фунтов.* Самородного золота! Да, господа, не дерьма, мистер Пирсон пошутил - золота! И ровно половина этого фантастического богатства принадлежит ему - Генри Моррисону.

   [*200 фунтов = 80 кг.( Прим. автора).]

   А что такое богатство в представлении Генри Моррисона? Это, прежде всего, - хороший дом, а еще лучше замок. Да, да это будет дом в виде замка. В старых замках очень сыро и холодно. Он воздвигнет новый, теплый. И там, наконец, согреется. Хватит с него, намерзся в ледяных мансардах, будучи студентом... Решено - замок. Что еще сулит ему богатство? Да! Возможность войти в высшее общество, стать настоящим джентльменом; посещать элитарные клубы, куда беднякам путь заказан. Вот так, господа! Он станет одним из вас - джентльменом в жилете на белой подкладке... гордым, недоступным, всеми уважаемым, одним словом, хозяином жизни. И вы станете подавать ему, сэру Моррисону, эсквайру, свои изнеженные холеные руки; а он, эсквайр, еще будет выбирать: чью руку пожать, а чью, может быть, отвергнуть. Так-то вот, господа.

   Ну и наконец, он женится на Бренде Стивенс - этой холодной аристократической штучке (Пирсон сказал бы - сучке), которая с таким презрением его отвергла; отвергла как парию, недостойного её положения, её красоты, её амбициям. Как же она разгневалась на него в ту злополучную осень, год назад; едва не задохнулась от гнева: как посмел он, Моррисон, служащий всего лишь секретарем её достопочтенного отца, сэра Чарльза Стивенса, делать ей, Бренде Стивенс, Настоящей Леди, намеки относительно женитьбы. Это смешно, мистер Как-вас-там. А ведь как мужчина он ей нравился, и можно быть уверенным, что нравится до сих пор. Была у него такая способность - "западать" людям в душу. В его внешними данными и знанием психологии, в особенности женской, это не составляло ему никакого труда. До Бренды у него было много женщин. Но девочки эти все поголовно принадлежали к среднему, а то и низшему сословию - грубоватые, не блещущие интеллектом и воспитанием. А его всегда прельщали женщины интеллектуального склада, аристократки, леди из высшего света, с которыми можно было поговорить на равных о философии, политике; порассуждать об искусстве, потолковать об эмансипации... да о чем угодно, лишь бы они имели хороший вкус, соблюдали такт, приличествующий светскому воспитанию.